Шрифт:
Закладка:
Команда ибисовцев надрывалась от усилий, но не отставала от бойцов роты. Мокрые от пота, тяжело вдыхающие колючий морозный воздух, выдыхающие такие клубы пара, что, казалось, под их натиском не то что снег растает, а деревья загорятся, они уже практически бежали вперёд, к реке, делающей крутой поворот к каньону. А впереди, на далёком склоне пологой горы, глаз уже безошибочно ловил мелькающие между деревьями серые силуэты, гибкие и стремительные.
— Проклятье!!! — прорычала Мирра, отчаянно работая ногами. — Сколько же их?!?!
Жиденькая, на фоне несметной рати пришельцев, цепочка бойцов бригады, уже сомкнувшая ряды в длинную фалангу, судорожно ставила треноги, водружая на них всё, что только могло стрелять лучше и сильнее, чем обычное стрелковое оружие.
«Успели!!! Ну, сейчас вы захлебнётесь собственной кровью!!!» — Злорадная мысль в голове Элана мелькнула и погасла, когда их команда ботаников занимала позицию.
Собравшись плотной кучкой, они ощетинились стволами: Элан и Мирра, как всегда работали парой, а Хельга и Амма, две столь непохожие, но неразлучные подруги, постараются сберечь их от зубов хищников. Лесавесима тенью скользила над пехотинцами, не решаясь сесть — в запале боя её запросто могут принять за чужака, и потянулась душой к своему отцу. Тот принял полный волнения и тревоги бестелесный голосок:
Удачи, папа…
Он бодрился, хотя душа стремилась сжаться в комок, при одном виде живой волны, что мчалась, быстро набирая скорость, со склона прямо на него.
Всё обойдётся…
Ручейки молотоголовых, ловко обтекая стволы вековых деревьев, валуны, слились в неудержимый поток, заставляя до боли в пальцах сжимать своё оружие даже самых отважных. Из под тысяч лап уже фонтанами летел снег, скрывая, словно за молочным дымом, новые и новые полчища чудовищ, и, всем на миг показалось, что это конец. Им нет числа, они неустрашимы и непобедимы, по цепям пехоты прошла рябь волнения.
Но в тот же миг, когда звенящую от напряжения тишину нарушал только топот и яростные крики приближающейся орды, в воздухе расцвели два десятка огненных бутонов. Оставшиеся на шоссе гаубицы перебросили через вершины гор снаряды, и, направляемые лучами лазерных целеуказателей, они рядком, почти одновременно, с оглушительным громом разорвались над центром стаи. Множество чудовищ просто исчезли в дыму и вихрях поднятого ударными волнами снега, а через секунду…
Казалось, что в долину сам дьявол обрушил грохот всех лавин, что когда-либо сходили с заснеженных круч Урала, все молнии, что только вонзались в земли за тысячи лет в неистовые летние грозы. Передний край обороны бригады, словно проснувшийся после долгой спячки, старый и сердитый на весь белый свет вулкан, обрушил на атакующую волну хищных тварей океан огня. Бессчётные рои трассирующих пуль, низко стелясь над землёй, разъярёнными красными шершнями впивались в озверевшую от боли и жажды крови массу живых тел. Автоматические гранатомёты выбивали длинные строчки из фонтанов снега, фиолетовой крови и ошмётков плоти, басили крупнокалиберные пулемёты, захлёбывались частым огнём их маленькие браться.
Новый залп артиллерии поднял вал земли и дыма прямо в первых рядах молотоголовых, и поток хищников на миг запнулся, как цунами, ударившая в плотину. Но их было слишком много…
Из круговерти дыма и огня, вопреки, казалось, всем законам вероятности, да и простого везения, вырывались всё новые и новые чудовища, и снова, презрев смерть, бросались на пулемёты. Их косили пули, рвали на куски гранаты, султаны взрывов подбрасывали высоко вверх их искалеченные тела, и снова с силой швыряли оземь, но…
Лис стрелял напропалую, лишь бы преградить чудовищам дорогу, вливая тонкую струйку раскалённого свинца в яростный поток металла и взрывчатки, и видел, как атакующие начинают захлёстывать их фалангу. Краем глаза он ловил, как и слева, и справа, хищники врываются в ряды солдат, как летят, словно тряпичные куклы, бойцы, зашибленные чудовищными ударами живых молотов, как хвосты рубят плоть, а страшные зубы рвут человеческие тела. Тварей расстреливали в упор, но каждый такой прорыв означал, что несколько воинов, пусть на пару секунд, но отвлекались от основной задачи, и в смертоносной стене свистящих пуль и частых взрывов появлялось всё больше и больше маленьких брешей.
Но люди не дрогнули. Разорванные построения превратились в большие и малые когорты, защищающиеся и с фронта, и с боков, и даже с тыла, помогающие фланкирующим огнём своим соседям. Навстречу молотоголовым летели сотни и сотни ручных гранат, тысячи и тысячи пуль, и враги падали целыми рядами, кувыркаясь в снегу, и перед оборонительной позицией бригады неудержимо росла настоящая баррикада из мёртвых и умирающих хищников…
Хельга вертелась волчком, и каждый, кто только пытался приблизиться к её друзьям, получал удар очереди-тройки в самый центр нервных коммуникаций, у основания шеи. Мирра с Эланом, меняясь, как заведённые, строчили длинными очередями, перезаряжали винтовки, снова, не щадя перегретых стволов, жали на спуск, пока не выбрасывали во врага магазин целиком. Амма хладнокровно выбирала себе жертву, вмиг превращая грозного хозяина лесов в груду окровавленного мяса и костей…
Бой стих как-то сразу. Казалось, всего секунду назад стоял невероятный грохот, в котором даже взрывы гаубичных снарядов вздымались в небеса беззвучными фонтами земли, снега и изорванных тел. И вдруг тишина, только редкие короткие строчки пулемётов, добивающие ещё шевелящихся врагов, да крики раненых, сначала один, потом другой, быстро сливающиеся в жуткую какофонию боли и страданий.
Элан, не веря в победу, вертел головой, но все товарищи были целы, уставшие, опустошённые, с серыми лицами, но живые…
Ветерок быстро сносил облака дыма, улеглась снежная пыль, и взгляду предстала жуткая картина побоища. Везде, насколько только хватало глаз, лежали сотни человеческих тел, мёртвые, неподвижные, или шевелящиеся, взывающие о помощи. Тысячи пришельцев, нашедшие смерть в безнадёжной схватке с самым совершенным хищником, которого только порождала эволюция, грудами устилали долину, перепачканную вывернутой взрывами землёй и гарью, с островками чудом сохранившегося белого снега. И кровь.
Она уже была всюду, истекая из ещё горячих тел, пока живых и уже мёртвых, наполняя смрадом апокалипсиса воздух, отравляя воду, и, казалось, само естество этого удивительно прекрасного уголка планеты…
Одна тварь была ещё жива. Скрученные судорогой суставчатые лапы цеплялись за выжженную землю, и чудовище ползло, хрипя, выплёскивая кровь из разорванного горла. Мирра, всклокоченная и страшная, где-то обронившая шлем, шатаясь, подошла на расстояние
