— Это его бой, а не мой. Будет бесчестно вмешаться в него.

— Вмешаться в бой с тварью — бесчестно? — прозвучал пропитанный ядом голос жрицы.

— Тебе, женщина, не понять. Для нас честь и клятва — не пустой звук, и он их блюдёт.

Послушница цокнула языком, недовольно посмотрев на викинга, но ничего не ответила. Я же отправил ей ментальный вопрос — «сколько ещё заклинаний ты можешь сотворить».

Ответ был не самый радующий — семь, и этого могло не хватить, даже с учётом поддержки со стороны моря.

Я подошёл к ним с Ангнисс ближе, после чего вытащил висевший до этого у меня амулет на шее и передал его послушнице, под её ошарашенный взгляд.

— Он не слишком хорош, но в нём почти два заряда. Не сломай и верни после этого боя.

— Ты… Богиня тебя отметила, но чтобы ты был жрецом?.. — пробормотала она.

— Избранным жрецом, и ты сама это ощущаешь, — надавил я на неё, упирая на взятый мной ранее навык, буквально всунув ей амулет в руки. — И тому есть причины. Главное — делай что указано. И… — я посмотрел на Ангнисс, которая также протянула послушнице свой символ.

Теперь у неё было почти десять или одиннадцать возможностей использовать заклинания, плюс наши остатки энергии веры и оные же у одной из бестий, что давало какую-никакую уверенность. После этого я развернулся, вновь встав рядом с контактными бойцами, и… вгляделся в бой между змеем и скандинавом.

Несмотря на тяжёлую броню, Бенгт умело маневрировал, уходя от прямых укусов змея и его попыток ударить хвостом. Его движения были далеки от человеческого уровня — не каждый эльф мог похвастаться подобной, как бы странно это не звучало, грацией.

Удары его копья были редки, но каждый из них достигал цели, оставляя глубокие зарубки на красной чешуе. Когда же он попадал сквозь чешуйки, каждый раз проступала красная кровь монстра.

Создавалось ощущение, что вокруг него собирается какая-то божественная аура. Он словно светился изнутри, благословлённый каким-то божеством, но здесь и не сложно было догадаться, кто мог ему благоволить. Либо Один, либо Тор.

Каждое движение было выверенным, точным, как в красиво поставленном бою. Он продолжал удерживать внимание этого старого змея, аспида, на себе… ровно до момента, пока свечение вокруг него не исчезло.

Змей извернулся, раздался щелчок, и удар монструозного хвоста просто смёл подобного эйнхерию бойца. Он отлетел, а змей помчался за ним… и раздался последний клич обречённого скандинава.

— ВАЛЬ-ГАЛ-ЛА!

И практически сорвавшись с земли, он понёсся в самоубийственную атаку на аспида, лоб в лоб, даже не пытаясь уклониться или выжить. Это была его судьба, к которой он стремился.

Фигура Бенгта скрылась в пасти монстра, под стон скандинавов, но вперёд вышел, словно зачарованный, Рэндалфр. Топор в его руке начал светиться, источая подозрительно знакомую энергию, а морской змей увидел новую цель — молодого ярла.

Его же люди, подобно парализованным, смотрели на это, не смея останавливать его. Лишь музыка Гунрёда, которую он, наверняка, играл даже не осознавая этого, сопровождала движение ярла и, казалось, этот же паралич распространился на моих эльфов тоже… но не на меня. Будто это был выбор, который следовало совершить мне.

Я находился «по две стороны моря», и на этот выбор у меня были считанные секунды… выбор, который я откладывал.

Уже более-менее знакомый скандинав и его поселение, либо почти неизвестные морские эльфы, дрейфующие в стороне.

Да, я знал Талфеля, я видел Яхеля, я не забыл про оставшуюся пару эльфов, но… я видел и их предводителя, в котором я не был столь уверен. Он был монолитен, однако… он слишком сильно давил. Скажу прямо — он пугал.

Сглотнув, я сделал выбор. Я практически видел, как проскользит змей, смяв фигуру ярла, если того не столкнуть… на что я и пошёл, ринувшись вперёд, наперерез Рэндалфру, под его начавшийся клич.

— ФРЕ!.. — его тело начало вновь увеличиваться, а расстояние между ним и змеем стремительно сокращалось.

И моё тело влетает в него сбоку, снеся его тело, и выставив уже меня основной целью для аспида. Я едва успеваю перехватить меч двумя руками, после чего, уже видя распахнутую пасть, в глубине которой были видны остатки древка и ноги убитого эйнхерия.

Хотелось продолжить клич викинга, но негоже взывать к чужому пантеону. В момент, когда я выбросил руки вперёд, нанося укол вглубь пасти монстра, мои губы тихо прошептали:

— Богиня, прошу, помоги…

Отвратительный смрад из глотки змея ударил мне в лицо, нёбо монстра приблизилось и после этого настала тьма.

******

Ангнисс видела, как её брат рванул наперерез этому скандинаву, что решил повторить дурной поступок своего соплеменника. Мэйзар почему-то потворствовал желанию первого умереть об змея, и её бы это не слишком волновало, — хотя вопрос «зачем», всё же, был интересен, — но сейчас он сделал то, что она не понимала.

Зачем?.. Зачем он вновь разрывал ей сердце, но на этот раз не просто рискуя собой, а просто жертвуя вместо какого-то там человека?!

Ведь… откуда ему знать, действительно ли он стал неумирающим? Что мог тот человек-рыцарь ему передать вместе с кольцом? Да, он воскрес… один раз… но ведь то могла быть воля Богини. Ведь он её избранный, он не может умереть просто так, из-за какой-то случайности, как тогда, со скорпионьим механизмом.

Но сейчас! Сейчас он просто подставил себя!

И… и что, если он не оживёт?.. Ведь это будет конец. Не просто для всех собравшихся здесь, ведь у каждого из них была своя жизнь. Скандинавы уйдут к себе, а остальные лунные смогут уйти за той жрицей…

Это будет конец для неё. Жизнь утратит даже иллюзию смысла, которая появилась лишь после того, как они сбежали от их народа, став лунными изгоями.

Видя, как фигура её брата исчезает внутри пасти аспида, её сердце пропустило удар, а тело словно задеревенело, вместе с эмоциями, которые исчезли. Осталось лишь одно желание — отомстить.

Сначала — убившему её брата существу.

После — людям, по вине которых они ввязались в это.

Далее — морским эльфам, что не оказали им большую помощь.