А потом повернемся боком,

Чтобы Тьме поклониться вновь.

Мужской голос разносился по всему городу. Знакомый мужской голос. Я, как и другие служители храма, сидела на полу в большом нижнем зале, накинув на голову и плечи широкий белый платок. Они не одобряли, если во время песни кто-то ходил с неприкрытой головой. Я совершенно не понимала этих традиций. Какое отношение моя голова имела к песнопениям? В Объединениях или в рейтах не существовало подобных правил. Одна из девушек служителей сказала, что это знак уважения. Я не стала вдаваться в расспросы и в свою очередь проявила уважение к этим людям и их традициям.

Они сидели с закрытыми глазами, а я в это время разглядывала их безмятежные лица и тумбу, на которой лежала сухая ветвь. Сегодня песня исполнялась на знакомом мне языке, но ее мелодия так и оставалась медленной, тянущейся, густой. Она усыпляла меня и немного кружила голову. Звук вибрировал в голове и будто дотрагивался до тела. Я так и не решила, нравилось мне это или нет. Единственное, что я могла сказать точно, – меня пугало это чарующее воздействие песни.

Когда она кончилась, служители молча поднялись с мест и отправились по своим делам. Никто не обратил на меня внимания. Я встала и нерешительно посмотрела на выход. На улице уже вовсю сновали люди, но стражников пока не было видно. Я знала, что служитель, с которым я так мило беседовала вчера, не выйдет попрощаться, и уже успела поблагодарить его за разговор, хоть он и оставил в моей голове кучу неясностей. Я еще раз оглянулась на зал, в котором уже почти никого не осталось, и коснулась тремя пальцами своего лба. Так делали служители, и мне показалось, что стоило поступить так же.

Солнце еще только поднялось, а воздух уже начинал раскаляться. Я решила не снимать платок, чтобы не привлекать внимание своим чужеземным видом, и, не успев еще покинуть храм, уже чувствовала, как моя спина и плечи покрываются липкой влагой. Я спускалась, не торопясь, и пыталась придерживаться этого же темпа, двигаясь по улице. Не слишком быстро и подозрительно, но и не слишком медленно и опасно. Мой взгляд беспокойно блуждал по сторонам, и пару раз я замечала два-три стражника, проверяющих плечи у прохожих. В такие моменты я ныряла в темные подворотни и пряталась за углами, прислушиваясь к шагам и моему судорожно колотящемуся сердцу. Я не могла снова попасть в темницу!

Наше убежище казалось тихим и пустым, но стоило подойти ближе, как из окон донеслись приглушенные голоса. От этого звука меня обдало теплой волной, но потом мои внутренности вдруг сковал страх. Я знала, что Ворон не похвалит меня за эту отлучку. И будет совершенно прав. Сделав глубокий вдох, я вошла внутрь.

На первом этаже никого не оказалось, я направилась к лестнице и стала медленно подниматься наверх. Я старалась ступать как можно громче, чтобы они не испугались моего неожиданного появления. Как только моя все еще покрытая платком голова вынырнула из пролета, мой взгляд тут же уткнулся в направленное в мою сторону оружие. Том, Тима и Ворон сначала удивленно, потом с облегчением посмотрели на меня.

– Алиса! – Тима опустил пистолет и приветливо протянул мне руку. – А мы не ждали тебя так рано, – насмешливо произнес он.

– Она вернулась? – мне навстречу выскочила Джоанн. – Наконец-то! Я думала, что умру тут с этими занудами! – она недовольно ткнула пальцем в сторону Рахель и Азриэля. Брат с сестрой выглядели не менее мрачными, чем девочка, но, увидев меня, они улыбнулись.

– Мы переживали, – сказала Рахель. – Почему тебя не было так долго?

– Ночью ходить опасно, слишком много стражи. Только со служителем я могла пройти без проблем, а он уже не мог покинуть храм.

– За что ты так? – воскликнул Том, и я с самым жалостливым выражением лица посмотрела на юношу: – Ты бросила в меня порошок, хотя я оставался за главного, и ты обещала подчиняться!

– Она этого не умеет, – холодно произнес Ворон, и я, наконец, решилась взглянуть на стража.

Он не выглядел сердитым или злым, скорее усталым. Его голос звучал равнодушно, и это отчего-то задевало.

– Но что будет, – снова закричал Том, – если все станут делать то, что им вздумается?! Зачем тогда вообще нам выбирать командующего, пусть все живут сами по себе! И помогают потом себе, как могут! – Его щеки и кончики ушей заалели, и в этот момент его лицо отдаленно напомнило мне Ранко. Я удержалась, чтобы не вздрогнуть.

– Хватит, Том, – Ворон коснулся его плеча, и юноша замолчал.

Страж снова повернулся ко мне. Что это в его глазах: обида, разочарование? У меня внутри все сжалось.

– Твоя прогулка была полезной? – бесцветным голосом спросил он.

– Да, я узнала кое-что…

– Это только твое дело, – Ворон повернулся к остальным, и мне захотелось исчезнуть, я вдруг почувствовала себя совершенно чужой. – Так, нам нужно посчитать все запасы вместе с новыми. Потом помоемся, Яна нашла в соседнем доме пустующую квартиру, там есть вода, после поедим, отдохнем. В следующий круг отправимся ночью, чтобы не попасться стражникам на границе города.

– Мы не можем пойти ночью, – хрипло произнесла я, и все посмотрели в мою сторону. – Город упирается в огненное поле, там все горит по ночам.

– Мы знаем, – сухо отозвался Ворон, и я удивленно подняла брови. – Мы заметили всполохи и все выяснили. Днем там слишком много стражи, пойдем ночью.

– Но как? Мы все сгорим!

– Мы уже обсудили этот вопрос и нашли решение. Если бы ты не бродила по своим делам, то тоже бы его знала.

Я стиснула зубы, но потом спросила:

– И мне нельзя узнать этот план?

– Я бы посоветовал тебе идти рядом с Тимой, но ты можешь поступать так, как посчитаешь нужным. Я тебе не командир.

– В каком смысле?

– Ты делаешь все, как хочешь, мои приказы для тебя пустой звук, а значит, я тебе не командир.

– Только из-за того, что я ушла? – выдохнула я. – Но тебя не было, а мне следовало поговорить с этим человеком! Это важно для всех нас!

– Правда? – ровным тоном спросил Ворон. – Если это так важно, расскажи всем.

Я растерянно заморгала. Что я должна им рассказать? Что