Шрифт:
Закладка:
Я глянул вверх, с минуту поколебался и все же зажег фонарик (который, как всегда, лежал у меня в кармане), прекрасно понимая, что если Аркаша еще здесь, то мне хана. Ну да, сорок метров — это немало, считай, четырнадцатиэтажный дом, но в ночи свет фонаря не разглядеть трудно. Может, не сразу, конечно, но чем выше я стану подниматься, тем вероятнее подобное развитие событий.
И все же я осветил стену, прикидывая, каким образом буду лезть вверх, за что цепляться руками, куда ноги ставить, после зажал фонарик зубами и ухватился за первый выступ.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я добрался до верха, может — минуты, может — часы. Время слиплось в комок. Пальцы от напряжения потеряли чувствительность, пару раз, когда ноги соскальзывали с вроде бы надежных опор, я чуть не отправился выяснять, насколько далека от меня земля, но все же мне удалось добраться до цели.
А наверху царила тишина. Стрелецкий, или как там его зовут по-настоящему, разумеется, уже покинул место недавней схватки, мертвые же, как известно, народ не слишком болтливый.
Первым я увидел Мискува, он сидел, привалившись к валуну спиной и опустив голову на грудь. Можно было бы подумать, что старый шаман притомился и решил немного передохнуть от трудов праведных, вот только эту версию не подтверждала седая борода, окрасившаяся кровью, вытекающей из двух ран в груди. Надо полагать, Аркашка убил его сразу после того, как отправил меня в полет, я как раз два выстрела услышал.
— Макс! — донесся до меня еле слышный шепот. — П-помог…
Марго! Жива! Ну, настолько данное слово подходит к вурдалачке, разумеется. И верно — когда я, с немалым, заметим, трудом, вытащил копье, пробившее ее тело и ушедшее почти по древко в камень, она рухнула на камни, но все же нашла в себе силы открыть глаза и прошептала еще что-то, правда, совсем уж неразборчиво.
А вот рана у нее была скверная — широкая, разверстая, словно Марго не копьем с узким лезвием прободали, а долго и с душой препарировали, плоть же вокруг нее запеклась, словно ту каленым железом прижгли. Да еще какие-то синеватые огоньки по ране пробегали то и дело.
Ей нужна кровь, для вурдалачьего племени это и лекарство, и антидот, и все что угодно. Иначе все, иначе она скоро горсткой пепла станет.
— Пей! — Я опустился на колени, задрал рукав куртки вместе со свитером, и сунул ей под нос свое запястье. — Давай!
Короткий взгляд, в котором сквозь боль, которую Марго сейчас испытывает, четко читается: «Ты сбрендил?».
— Пей, говорю! — рявкнул я, чуть ли не засовывая свою руку ей в рот. — Мне одному этого гаденыша не поймать, а с тобой мы его живо за горло возьмем!
Не знаю уж, какие такие неземные радости испытывают жертвы кровососов, когда те их осушают, лично я ничего особо не ощутил. Короткий укол, когда клыки Марго пробили кожу, и легкий холодок, идущий по венам, вот и все. А, еще в висках начало стучать, чем дальше, тем больше.
— Все, — выдохнула Марго через несколько минут, с видимой неохотой открываясь от моей плоти, — иначе могу не остановиться. Да и получше мне уже.
И это на самом деле было так. Жуткая рана почти затянулась, синеватое свечение вокруг нее исчезло, то есть хоть в этой связи мне можно было перевести дух.
— Может, какой пока остывать не начал? — мутным взглядом окинула мертвецов, валявшихся тут и там, вурдалачка. — Еще бы чутка крови — и в путь. Макс, ты чего застыл? К Светке иди. Может, жива?
— Может. — Я встал на ноги, ощутив, что они слегка дрожат, как видно, от кровопотери. — Иду. Блин, Марго! Смотри, на той тропе!
Оказывается, одного из тех жрецов, что пытались сделать ноги, я хоть крепко и подранил, но не убил, и теперь он, проявляя редкостное упорство и ведомый извечным человечьим инстинктом под названием «жить хочу», полз к лесу.
Марго с полуслова поняла, о чем речь, оскалила клыки, почти по-звериному рыкнула и двинулась к потенциальной жертве. Да, и у нее скорость была не сильно велика, она сама почти ползла, а не шла, но шансы спастись у жреца опустились почти до нулевой отметки.
Для очистки совести я проверил Мискува. Да, дед был мертв, накликал он все же себе смертушку. Правда, ушел шаман красиво, ничего не скажешь. Победив бога ушел, что, согласитесь, не каждому удается.
А вот Светка, лежащая у каменной стены, оказалась жива! Вот только жизни той ей осталось всего ничего, мне это стало ясно сразу, как я ее свитер задрал. Одна пуля в грудь, вторая в живот… Тут даже какие-то тряпки прикладывать, чтобы кровь остановить, смысла нет. Как она столько-то протянула, и то неясно.
— Подставились, — открыв глаза, прошептала она бледными губами, на которых пузырилась кровь. — Глупо, да?
— Глупо, — кивнул я. — Только и он не гений. Мы с тобой живы, Марго тоже. Догоним стервеца и станем убивать долго-долго. Вот ты подлечишься…
— Маринке ври, — выдохнула Метельская. — Мне не надо.
Нет ничего хуже в этой жизни, чем ситуация, когда ты очень-очень хочешь помочь человеку, но тебе выпадает роль зрителя. Ты сидишь и смотришь, как он мучается, мучительно осознавая свое ничтожество и бессилие.
Легче самому умереть, чем вот так…
— Другое дело. — К нам подошла Марго, вытирая рот. — А вы тут… Твою-то мать!
Она все поняла еще быстрее, чем я. Патологоанатом как-никак по первой профессии, да еще и судебный.
— В принципе я могу того… — негромко предложила она мне. — Клана нет, но с поста его главы меня никто не снимал, значит, право на то, чтобы оборотить ее в одну из нас, сохранилось. Иначе минут через пять все. Смерть уже где-то тут, рядом стоит.
— Нет, — выдавила из себя Метельская. — Нет! Не хочу.
Куда Ровнин смотрел? Давно надо ее было к себе забирать, такую упертую. Немного людей, которые в подобной ситуации выберут смерть, а не жизнь, мне известно, и все те, что есть,
