Шрифт:
Закладка:
— Разве нельзя исцелить Билла какими-нибудь чарами? — спросил Гарри.
— Чары тут не помогут, — ответила мадам Помфри. — Я перепробовала всё, что знаю, но от укусов оборотня лекарства не существует.
— Но его же искусали не при полной луне, — сказал Рон, смотревший в лицо брата с таким выражением, как будто надеялся, что раны затянутся от одного его взгляда. — Сивый не преобразился, так что Билл не станет… настоящим…
И он неуверенно взглянул на Люпина.
— Нет, думаю, настоящим оборотнем Билл не станет, — сказал Люпин, — но отсюда не следует, что в кровь его не попала никакая зараза. Это зачарованные раны. Они вряд ли исцелятся полностью, и… и в Билле будет, возможно, проступать временами нечто волчье.
— Дамблдору наверняка известно, как можно помочь, — сказал Рон. — Где он?
— Рон… Дамблдор мёртв, — произнесла Джинни.
— Нет! — взгляд Люпина переметнулся с Джинни на Гарри, словно в надежде, что Гарри опровергнет её слова, однако тот промолчал, и Люпин рухнул на стоящий у койки Билла стул и спрятал лицо в ладонях.
Нет… Нет, только не это… Неужели Драко всё-таки убил Дамблдора? Мысли Т/И метались с бешеной скоростью.
— Как он умер? — прошептала Тонкс. — Что случилось?
— Его убил Снейп, — ответил Гарри. — Я был там и всё видел. Мы прилетели на Астрономическую башню, потому что Метка висела именно над ней… Дамблдору было плохо, он очень ослаб, но, думаю, понял, что это ловушка, едва услышав, как кто-то бежит к нам по лестнице. Он обездвижил меня, я ничего не мог сделать, на мне была мантия-невидимка… и тут из двери выскочил Малфой и обезоружил его. Потом появились Пожиратели смерти… а за ними Снейп… и Снейп убил его.
Джинни вдруг прошептала:
— Чш-ш! Слушайте!
Где-то в темноте запел феникс — такого пения Т/И не слышала ни разу: потрясающей красоты горестный плач.
Как долго они молчали, вслушиваясь, сказать ни один из них не смог бы, как не смог бы и объяснить, почему, пока они слушали звучание собственной скорби, боль как будто стихала; однако всем показалось, что прошло немало времени, прежде чем больничная дверь снова отворилась и в палату вошла профессор Макгонагалл. Как и на всех остальных, на ней были видны следы недавней битвы — ссадины на лице, разодранная одежда.
— Молли с Артуром уже летят сюда, — сказала она, разрушив чары музыки; все встряхнулись, словно выходя из оцепенения, одни вновь обратили взгляды на Билла, другие вытирали глаза, третьи покачивали головами.
— Что произошло, Гарри? По словам Хагрида, ты был с профессором Дамблдором, когда… когда это случилось. И он говорит, что профессор Снейп как-то причастен…
— Снейп убил Дамблдора, — ответил Гарри.
— Снейп, — опадая в кресло, слабо повторила Макгонагалл. — Мы все удивлялись… но он так доверял… всегда… Снейп… не могу поверить…
— Снейп как никто владел окклюменцией, — с непривычной хрипотцой в голосе произнес Люпин. — Мы все это знали.
— Но Дамблдор клялся, что он на нашей стороне! — прошептала Тонкс — Я всегда думала, что Дамблдору известно о Снейпе такое, чего не знаем мы…
Двери больничного крыла резко распахнулись, заставив всех испуганно вздрогнуть: в палату торопливо вступили мистер и миссис Уизли, а следом за ними Флёр с искаженным от ужаса прекрасном лицом.
— Молли, Артур, — воскликнула профессор МакГонагалл, вскакивая и бросаясь им навстречу, — мне так жаль…
— Билл, — прошептала миссис Уизли, увидев изуродованное лицо сына, и метнулась мимо МакГонагалл к его кровати. — О, Билл!
— Вы сказали, что на него напал Сивый? — встревоженно спросил профессора Макгонагалл мистер Уизли. — Но ведь он не преобразился? Так что же это значит? Что будет с Биллом?
— Пока мы этого не знаем, — ответила профессор Макгонагалл, бросая беспомощный взгляд на Люпина.
— Какое-то заражение, вероятно, произойдёт, Артур, — сказал Люпин. — Случай редкий, быть может, уникальный… Не ясно, как поведет себя Билл, когда очнётся…
— А Дамблдор… — продолжал мистер Уизли. — Это правда, Минерва?.. Он действительно…
Профессор Макгонагалл кивнула.
— Дамблдор погиб, — прошептал мистер Уизли, но миссис Уизли могла сейчас думать только о сыне. Она заплакала, слезы её падали на изуродованное лицо Билла.
— Конечно, какая разница, как он выглядит… это н-не так уж и важно… но он был таким красивым м-мальчиком… всегда таким красивым… и с-соби-рался жениться!
— А это ещё что такое? — внезапно и громогласно осведомилась Флёр. — Что значит — соби’гался?
Миссис Уизли повернула к ней залитое слезами, испуганное лицо.
— Думаете, Билл не захочет тепе’гь взять меня в жены? — гневно спросила Флёр. — Думаете, ‘газ его покусали, так он меня и ‘газлюбит?
— Нет, я совсем не об этом…
— И п’гавильно, потому что он захочет и ещё как! — заявила Флер, распрямляясь во весь рост и отбрасывая за спину длинную гриву белокурых волос. — Чтобы помешать Биллу любить меня, т’гебуется кое-что пок’гуче какого-то обо’готня!
— Да, да, конечно, — торопливо подтвердила миссис Уизли, — просто я думала, может быть… раз он теперь… то как же…
— Вы думали, что я не захочу за него выйти? — гневно раздувая ноздри, спросила Флёр. — Что меня инте’гесует одна его внешность? По-моему, моей к’гасоты вполне хватит на нас обоих! А все эти ш’гамы показывают только, как отважен мой муж! Пустите, я сама! — яростно воскликнула она, отталкивая миссис Уизли и вырывая из ее рук мазь.
Миссис Уизли отпрянула назад, к мужу, и с растерянным видом наблюдала, как Флёр обрабатывает раны Билла.
— У нашей тётушки Мюриэль, — произнесла после долгой паузы миссис Уизли, — есть редкой красоты диадема… гоблинской работы… Я не сомневаюсь, что уговорю её одолжить эту диадему вам на венчание. Знаете, она так любит Билла, а диадема очень пойдет вашим волосам.
— Спасибо, — чопорно ответила Флер. — Уве’гена, это будет к’гасиво.
А через миг — Т/И не успела даже заметить, как это произошло, — две женщины уже плакали, обнимая друг дружку. Т/И была совершенно сбита с толку и, гадая, не сошёл ли весь мир с ума, огляделась по сторонам: Рон выглядел таким же ошеломлённым, как она, Джинни и Гермиона обменивались изумлёнными взглядами.
— Видишь! — произнёс сдавленный голос. Тонкс гневно взирала на Люпина. — Она всё равно хочет выйти за него, пусть даже он и искусан! Ей наплевать на это!
— Тут другое, — едва шевеля губами, ответил напрягшийся вдруг Люпин. — Билл полным оборотнем не станет. Это два совершенно разных…
— Да мне-то что, какое мне дело? — воскликнула Тонкс, хватая Люпина за отвороты мантии и встряхивая его. — Я миллион раз говорила тебе…
— А я миллион раз говорил тебе, — произнёс Люпин, стараясь не встречаться с Тонкс взглядом, — что я слишком стар для тебя, слишком
