Якорь, туго обмотанный колючей проволокой; каждый шип на проволоке соответствует шраму на моем животе. Всего их сорок два. Кэп сказал, что было бы правильным, если бы он истекал кровью столько раз, сколько пришлось мне.

Он ловит мой взгляд и подмигивает, прыгая в воду, брызги летят во все стороны. Зоуи смеется и прыгает за ним. Потом к ним присоединяются Мэддок и Ройс.

Я улыбаюсь. Рэйвен опускается на соседний шезлонг, хватает мою руку и кладет себе на живот. Я чувствую, как ее ребенок начинает брыкаться. Перевожу взгляд на нее, и она усмехается:

– Играет в баскетбол.

– Не могу поверить, что ты еще не выяснила пол.

– А я и не хочу, – говорит она мне шепотом.

Мои глаза расширяются.

– Почему нет?

– Я хочу сюрприз… – тихо говорит она, на мгновение встречается со мной взглядом, и что-то внутри меня успокаивается.

Зоуи.

– Но Мэддок… Я поговорила с ним, и мы записались к врачу. Если ему так надо, пусть знает. – Она улыбается парням, плещущимся в бассейне. – Тебе не кажется, что среди них есть человек, который чувствует себя немного потерянным?

– Ройс, – киваю я, и она шутливо толкает меня в бок.

Теперь мы обе смотрим на бассейн. Все трое поднимаются на бортик, плавки приспущены на бедрах, мы с Рэйвен одновременно выдыхаем и тут же громко смеемся.

– Слишком горячо для одной семьи, – говорит она, я киваю, а мои глаза скользят по каждому дюйму тела Кэптена.

Мой.

Парни готовятся прыгнуть в воду по просьбе Зоуи, когда звонит телефон Ройса. Он бросается к нему, и я не в силах сдержать ухмылку.

Началось…

Кэп встречается со мной взглядом, и я подмигиваю ему.

Ройс слушает, что-то быстро говорит и дает отбой. На губах у него глуповатая улыбка.

– Ройс? – Рэйвен сразу это замечает.

Он замирает, глядя в ее сторону, и его глаза расширяются, будто его только что поймали с поличным. Я ничего не могу с собой поделать, громко смеюсь, и его взгляд мгновенно перемещается на меня, а потом и другие смотрят в мою сторону. Но я только сильнее смеюсь.

– Ты, маленькая засранка, – выдыхает он. – Всегда на шаг впереди, да?

– Чего, черт возьми, мы не знаем? – смотрит на нас Мэддок.

– Эй, Рэйвен, – говорю я громко. – Ты слышала, что мое место в общежитии уже занято?

Рэйвен хмурится, сбитая с толку.

– Нет, а что?

Она переводит взгляд с меня на Ройса, и Ройс театрально округляет глаза.

– Да, Вик-Ви. Кем?

Он подходит, делая вид, что хочет поделиться со мной соком, но я оказываюсь в его объятиях, и он вместе со мной прыгает в бассейн.

Выныриваю, подтягиваюсь к краю и сижу там, промокшая, ведь он макнул меня прямо в одежде. Но я не обижаюсь на него.

– Итак, – смеюсь я, – ты скажешь им, кто эта новая девушка, или это должна сделать я?

Ухмылка Ройса исчезает, и он ныряет на самое дно.

Мне доставляет удовольствие смотреть, как парни таращатся на своего брата.

Кэптен запрыгивает на бортик и садится рядом со мной, Зоуи плещется рядом с нами.

Кэп наклоняется и целует меня в шею. В одном мы согласны: лето обещает быть намного интереснее.

Четыре месяца назад

Ройс

– Послушай, чувак, мы сидим тут уже восемь часов, но кроме пары проехавших машин единственное, что соизволило пошевелиться, – вон та птица на дереве, – говорит Мак со смешком.

– Черт возьми, я знаю. – Смотрю на него. Мы сидим в развалюхе, взятой напрокат: я не мог воспользоваться своей, потому что братья достали бы потом своими вопросами, а машина Мака – тоже не вариант. – Но это правда то самое место. Извини, придется подождать.

Оглядываюсь по сторонам. Райончик самый простой, но не лишен очарования. Симпатичные домики выстроились в ряд, веранды и стриженые газоны.

Тот дом, за которым мы наблюдаем, выкрашен желтой краской, перила и дверь белые, окна закрыты жалюзи.

Мак фыркает.

– Слушай, может, скажешь наконец, что у тебя за цель? Ехали десять часов почти без остановок и теперь сидим и пялимся на этот дом… – Он приподнимает бровь. – Колись, кто здесь живет?

Я облизываю край тонкой бумаги, закрываю стык и катаю косяк между пальцами. Ухмыляюсь, поднося зажигалку.

– Много будешь знать, скоро состаришься.

Однако Мак не злится – смеется и достает телефон, чтобы проверить свою девушку.

Большинство людей вообще не осмелились бы спросить, но Мак – наш человек, мы знакомы сто лет, и я ему доверяю больше всех. Он бы не сидел здесь, не будь я уверен в его преданности.

В конце концов выкуриваю косяк в одиночестве и со вздохом тушу бычок об искусственную кожу подлокотника – не я первый, не я последний, подлокотник весь изгваздан. Снова смотрю на дом, потом говорю:

– Слушай, чувачок, я умираю с голоду.

Мак кивает.

– В чем проблема? Давай сходим за едой, потом вернемся.

Облизываю губы, размышляя.

Мои братья убьют меня, если узнают, что я разгуливал по чужой территории – это не наш город. Они и так напряглись, когда на следующее утро после свадьбы Мэддока и Рэйвен я сообщил им о том, что собираюсь сорваться в небольшое путешествие. Но братьев здесь нет, и, черт возьми, надо поесть.

Толкаю дверь драндулета и выхожу, Мак вылетает вместе со мной.

– Ройс…

– Хорошо, – говорю я, – сгоняй на машине за едой и возвращайся. А я тут постою.

– Ты с ума сошел? – моргает он. – Хочешь, чтобы я оставил твою задницу здесь, когда ты мне даже не говоришь, что здесь?

– Не будь занудой, а. – Мои глаза сужаются. – Я в порядке. То, из-за чего я сюда приперся, не требует силовой поддержки.

Мак долго смотрит на меня, иногда он бывает потрясающе тупым.

– Ты уверен?

– Да, чувак. Привези мне буррито и немного шоколада.

Он смеется и плюхается на водительское сиденье, потом высовывает голову в окно.

– А если твои братья позвонят?

– Если они позвонят, они позвонят мне. И я отвечу.

– Но они не знают, где мы, – нудит он.

– А они и не спросят, потому что знают, что я не хочу им говорить. Слушай, отчаливай уже.

Мак смеется и отъезжает, а я направляюсь к скамейке под старым расщепленным деревом – молния в него, что ли, шарахнула?

– Почему ты тут сидишь и пялишься на мой дом?

Я тут же вскакиваю, поворачиваюсь и вижу миниатюрную цыпочку. Она скрещивает руки на груди в ожидании. Максимум пять футов. Дюймовочка. Солнцезащитные очки скрывают ее глаза от меня.

Перепрыгиваю через скамейку, приближаясь к ней, а она продолжает