У Милены возникло непреодолимое желание наброситься на кого-нибудь с безумной дикостью, наказать за какую-либо мелочь, как за чудовищную несправедливость, от которой страдала сама. Ей хотелось кричать от властного негодования, осыпать ненавистью и проклятиями своего безмозглого министра — и вообще всех, кто отказался от своей капризной верности.

Но вместо этого она поймала себя на том, что смотрит на Лотти, сидевшую на полу, намного ниже Карсина. Девушка бросила на неё быстрый, почти звериный взгляд, но тут же в ужасе отвернулась. Она дрожала, поняла Мирадель. Только её рука, которую она держала, приняв позу для приёма чаши с вином у Безы, оставалась неподвижной.

И святая императрица Малой Гаодии почувствовала вкус чего-то, чего она не ощущала с того безумного дня, когда много лет назад ей сообщили, что собираются отдать её замуж.

Вкус поражения.

Глава 9

«Когда щиты становятся костылями, а мечи — посохами, сердца многих охватывает смятение. Когда жёны становятся добычей, а враги — танами, всякая надежда иссякает».

Неизвестный автор, «Плач по завоёванным».

* * *

— Кха-кха-кх-хр-р… Тьфу, — сплюнул я тягучую густую слюну, которая повисла тонкой ниткой, провисев так удивительно долго, пока не истончилась до полного обрыва.

Голова страшно болела, но… не считая этого я чувствовал себя почти… почти нормально. Почти хорошо.

Последствия вчерашнего переутомления и магического напряжения, от которого всё тело колотило, словно в ознобе, полностью прошло. Ну-у… вроде как полностью. Надо только привести себя в порядок, умыться, подлечиться и пожрать.

— Да, — хрипло и едва слышно произнёс я. — Пожрать бы не помешало.

В маленькой замковой комнатушке стоял бардак и грязь. Я, как во все последние дни, спал в одежде, которая успела провонять. А ещё местами на ней сохранялась кровь со вчерашней бойни и помощи с ранеными.

— Дерьмо, — бросил я, характеризуя сразу всё происходящее.

Кости ломило, словно меня избивали, но это всё последствия физического перенапряжения, ведь пришлось ещё и мечом помахать, чем я не занимался уже кучу времени. Ха-а… похоже при этом работали какие-то свои, совершенно отдельные мышцы, не участвующие в моей привычной активности. Ибо, так-то, хоть я и был магом, но это отнюдь не значило бренное бездействие и перепоручение всех потребностей на волшебство. О, как бы не так…

— Было бы здорово уметь передвигаться магией… и вещи двигать ею же, — пробурчал я, а потом поднялся с продавленной кровати. Старый матрас приобрёл новые оттенки серого. Я рассмотрел песок и засохшие куски грязи. Интересно, здесь ещё остались слуги или мне придётся приводить помещение в порядок чисто своими силами? — Ну да, люди, ещё не завербованные в армию… Конечно их тут полно, — мрачно фыркнул я.

Почесав растрёпанные, засаленные волосы, мотнул головой и поморщился, ощутив укол боли, вонзившейся в виски. Столкнувшись с дилеммой дальнейших действий, всё-таки направился в сторону умывален, где даже немного поколдовал, подогрев воду до приемлемой температуры.

Лишь здесь вспомнил о своих ранах, представляющих из себя множество порезов, синяков, гематом, разбитых костяшках пальцев и отбитого, чудом не сломанного, мизинца на ноге.

— Значит не только голова, м-да, — бубнил я, начиная сеанс самолечения.

Стук в дверь едва не сбил настрой, ибо уже приступил к процессу, но богатый опыт позволил сдержаться, хоть я и вздрогнул. Причина проста: работал с головой. А это, сука, максимально рискованно! Особенно когда действуешь сам с собой. Имею в виду… я видел, как повреждения мозга вызывали смену поведения и личности, как нормальные люди превращались в дураков и потом даже маги-целители не могли ничего с этим поделать. И ладно ещё когда целитель лечил кого-то другого — совершив ошибку, он обычно успевал вовремя среагировать и исправить её, но когда работаешь с самим собой… Второго шанса уже может не быть. Во-первых потому, что любые неправильные изменения мозга легко могут стать фатальными, а во-вторых из-за шанса резко стать идиотом и уже никогда в жизни не суметь вообще ничего сделать.

Моментально закончив и перекрыв канал к измерению магии, я встряхнулся, утёр холодный пот со лба и, прикрывшись замызганным полотенцем, которое лежало в условной ванной комнате, по едва успевшей подсохнуть грязи, разбросанным вещам, остаткам еды и собственным плевкам добрался до двери.

— Отлично выглядишь, Сокрушающий Меч, — ехидно произнесла Килара, оглядев как меня, так и бардак за моей спиной. — Решил провести уборку? Подходящее время! Раз уж мы победили имперскую армию, то время новых, не менее эпатажных свершений?

— Очень смешно, — повернулся я спиной, а потом пошлёпал обратно. — Проходи, чувствуй себя как дома, — хмыкнул следом.

— О, боюсь это будет… сложно сделать, — поморщилась женщина. — Ты бы проветрил хотя бы, что ли?

— Вот и помоги с этим, — махнул я рукой, бросив полотенце в кучу грязной одежды, а потом вновь направился в ванную, — только не отвлекай меня несколько минут. Я занимаюсь лечением.

— Кого? — обернулась Килара, но комната по прежнему оставалась пустой. — Кто-то рискнул залезть в этот хлев?

Не получив ответа, она пожала плечами, а потом добралась до окна, распахнув его и впуская свежий, прохладный и немного сырой осенний воздух.

Пока я долечивал мелкие и не очень травмы, оставшиеся после вчерашнего, а потом наскоро ополаскивался и чистил зубы, отыскав в походной сумке немного мыла, порошка и щётку, женщина, как ни странно, тоже поспособствовала наведению чистоты. Вполголоса ругаясь, она стряхнула мусор со стола, используя лежащую на полу тряпку, коей оказалась запасная простынь. Потом сложила на этот самый стол мою одежду, разбросанную по помещению.

— Если это всё постирать и погладить, то будет достойно, — вздохнула Килара, кивнув на неаккуратную кучку. — И это… прикройся уже, а то всё Скае расскажу.

— Чхегхо тутх рахссказывхать, ехсли у нхас нхичего не бхыло? — полоская горло невнятно ответил я. — Сейчас почищу одежду производственной магией, да прикроюсь. А то грязное надевать не хочу.

— Вот уж спасибо, — буркнула она. — Ладно, я, собственно, по делу.

— Видимо столь важному, что можно не спешить? — улыбнулся я. — Или моя компания оказала такой эффект?

— Не-не, даже возникни у меня неостановимая «чесотка» в промежности, я бы не решилась удовлетворить её в этой помойке, —