Шрифт:
Закладка:
В коридоре на потолке, мерцая, по очереди загораются лампы. Яркий свет режет глаза, а громкий вопрос застывает в воздухе:
— Что здесь происходит?!
Этот голос мне знаком. Только он не принадлежит никому из тех, кто участвует в этой драке. Я с ужасом понимаю, что это голос нашего ректора.
Глава 39
Глава 39
Он стоит прямо перед нами. Его взгляд мечется между мной, Полиной, что уже поднялась на ноги, парнями, которые накинулись на Тима, и бледной Женей. А вот лицо ректора краснеет. Он судорожно ослабляет на шее галстук и нервно поправляет на себе пиджак.
В коридоре тишина. Никто и слова не роняет и не двигается. Будто бы мы играем в «Море волнуется раз», а сейчас пришло время морским фигурам замереть. Взъерошенный, часто дышащий Тим всё ещё держит друга Полины за ворот рубашки и готов двинуть кулаком по его лицу. Второй парень из компании Петровой лежит на полу, придерживая рукой нос, из которого хлещет кровь. Сама же звезда ТикТока, как и её верная подружка Красно, растерянно замерла с широко раскрытыми глазами. Да и я застыла на месте, обхватив себя руками. Глазею то на Тима, то на Полину, то на ректора, Ивана Андреевича.
— Что здесь происходит? — он грозно повторяет вопрос.
Тимур наконец отпускает ворот чужой рубашки, а её хозяин сразу же дёргается в сторону, едва не споткнувшись о своего друга, разлёгшегося после удара на полу. Но никто из нас по-прежнему не пытается заговорить. У меня вообще язык будто слипся с нёбом намертво. Сейчас я даже паники не испытываю. Лишь полная прострация.
В таких ситуациях я никогда не оказывалась. В отличие от Тима. Дёргано проведя ладонью по голове, резко оборачивается к ректору и, широко улыбнувшись, выдаёт с ходу:
— Мы юбилей академии отмечаем, Иван Андреич. Да, ребят? — Тим с наигранной радостью бросает взгляд на каждого из друзей Полины, на неё саму, а потом и на меня.
И тут же его скулы напрягаются. Я ощущаю, как его глаза жгут мне левую щёку. Машинально прикладываю к ней ладонь и сразу же морщусь. Это не взгляд Тима вызвал жжение, а царапина, что оставили ногти Полины.
— Горин… — цедит ректор. Лицо его багровеет с каждой секундой.
— Иван Андреевич, это всё Тимур, — взвизгивает Полина так, что я вздрагиваю. Она тычет пальцем сначала в Тима, а следом в меня. Замечаю, что яркий ноготь на этом пальце значительно короче, чем все остальные. Во мне вспыхивает секундное ликование: значит, я ей ещё и маникюр попортила. — И она. Это всё они… Они… — продолжает визжать Петрова.
Тимур дёргается к орущей Полине, но Иван Андреевич взрывается:
— Заткнулись все! — Он сжимает кулаки. — Да мне плевать, кто: вы или они… Сейчас сюда идёт сам губернатор проверять новые аудитории, на которые шло его спонсирование. А вы… — ректор «протыкает» убийственным взглядом каждого из нас по очереди. — Фамилии мне свои! Живо.
— Мишин.
— Ляпин, — почти одновременно произносят двое дружков Полины. Один из них вещает всё ещё с пола.
— Красно, — пищит Женя, хлопая перепуганными глазами.
— Петрова, — цокает Полина.
Взгляд ректора останавливается на мне, а я кошусь на Тимура. И пускай это бессмысленно. Ну что он сейчас сможет сделать? Тихо перевожу дыхание и бормочу:
— Просветова.
— Горин, — сразу же за мной басит Тим.
— А вы, Горин, вообще бы совесть имели. Репутацию отца так пятнать, — сквозь зубы говорит Иван Андреевич, стреляя взглядом теперь в Тимура. Тот лишь закатывает глаза на это замечание и засовывает руки в карманы худи. А лицо ректора вот-вот сравняется с цветом свёклы. — Слушайте внимательно. Я вернусь сюда через минуту. Уже не один, — Иван Андреевич угрожающе понижает голос. — И чтобы здесь никого не было. А в понедельник я вам устрою. Я вам такое устрою! Вон. Пошли, — резко указывает рукой на выход к лестнице.
Глаза Ивана Андреевича сверкают не хуже молний. А ещё он замечает несколько капель крови на паркете и быстро растирает их носком ботинка.
Первой ретируется Красно. Её как ветром сдувает. Она даже не ждёт свою подружку, что всё ещё застыла на месте и теребит в руках надорванный край платья. Парни, что набросились на Тима, тоже предпочитают смыться с глаз Ивана Андреевича сразу.
В коридоре остаёмся ректор, я, Тим и Полина, которая смотрит на нас, широко распахнув глаза. А в них плещется злоба.
— Что стоим?! — цыкает на нас Иван Андреевич. — Я плохо изъясняюсь? Пошли отсюда быстро. Разберусь с вами в понедельник.
И Тимур уверенно делает шаг ко мне. Молча приобнимает меня за талию, прильнув губами к моему лбу. Его совсем не смущает злющий ректор рядом. Я же заливаюсь краской по уши, но именно в эти секунды ощущаю себя в полной безопасности. Дрожащий выдох вырывается из моих лёгких.
А удаляющийся стук каблуков Полины всё расставляет на свои места. Кажется, я только что без драк и кулаков одержала над ней победу.
***
В машине Тимура тепло. Из печки шумно дует горячий воздух, но мои ладони всё равно ледяные. Я пытаюсь согреть их и согреться сама, укутавшись в худи Тимура. Он отдал его мне, как только мы вышли на улицу. Моё пальто осталось висеть в гардеробе.
Я не думала о нём, когда уходила из академии. Точнее, меня оттуда вывел Тим. Я просто следовала за ним, вжавшись в его руки.
Я всё ещё плохо понимаю, что произошло. Естественно, никуда ужинать мы не поехали. Какое мне кафе, когда я с расцарапанным лицом, щеками в туши и грязным платьем? Стоя там, в коридоре, Тим лишь спросил, куда поедем. Взглянув в обеспокоенные зелёно-карие глаза, я просто ответила:
— Домой. Хочу домой.
Только я не о маме своей говорила и нашей квартире. Тимур правильно понял мою просьбу. Я не готова сейчас видеть её, говорить с ней, что-то объяснять. Не могу. Поэтому свет фар в эту минуту скользит по дороге, ведущей в
