Они двинулись на кухню, а Ольга Владимировна сурово спросила у молодых людей, которые по-прежнему стояли в прихожей:

— Когда Ленка вернётся?

— Часа через три, гов…— начал было отвечать Миша, но Жанна резко дёрнула его за рукав и произнесла:

— Вернётся позже. Когда точно — не сказала.

— Ладно, выметайтесь тогда,— зло сказала хозяйка квартиры.— Я с внучкой и без вас как-нибудь разберусь.

— Нет! — резко возразила Жанна.— Мы никуда не уйдём. Мы обещали её матери за ней следить и будем тут находиться, пока Елена Андреевна нас не отпустит!

— Ишь ты наглая какая, а? — процедила сквозь зубы хозяйка.— А если я вас отсюда вышвырну?

— Ну попробуйте,— не сдавалась Жанна.

— Сейчас милицию вызову и скажу, что вы меня ограбить залезли, вот они вам и устроят! — воскликнула бабуля, хватаясь за телефон.

— Не надо полицию,— дипломатично вмешался Миша.— Я сейчас позвоню Елене Андреевне, чтобы она быстрее вернулась.

— О! Молодец, смышлёный! — кивнула бойкая бабушка.— А то умная слишком стала, говорить с матерью не хочет! Может, хоть тебя послушает.

    Жанна недовольно взглянула на одноклассника, но тот, не обращая внимания, взялся за телефон. Елена Андреевна не брала трубку, тогда он набрал номер Ксении Олеговны. Та ответила со второго раза, однако из-за грохота музыки парень ничего не услышал. Слава богу, через минуту пришло сообщение:

«Что случилось?». Миша тут же в ответном SMS описал сложившуюся ситуацию и вздохнул с облегчением, получив в ответ: «Скоро будем».

— Ребята, ребята! Идите, мойте руки, вам бабушка Люба тоже зефирки даст! — закричала с кухни Катя.

    Миша тут же поспешил воспользоваться предложением, чтобы уйти из прихожей и как-то разрядить обстановку. Жанна вонзила ему в спину гневный взгляд, попав куда-то чуть ниже печени, и молча двинулась следом. Они вместе вошли в ванную, а Ольга Владимировна проследовала на кухню. Жанна прикрыла дверь и торопливо зашептала:

— Ты что, сдурел? Нафиг ты звонить начал?

— А иначе они бы нас просто вытолкали, и не факт, что Лену потом пустили в квартиру,— спешно возразил Миша.— Они же не просто так пришли. А так мы и время выиграли, и в квартире остались; может, узнаем что-то интересное. Давай посидим тихо, без конфликтов.

— Ладно,— нехотя кивнула Жанна,— Может, ты и прав, пошли зефиром закусим.

    Следующие полчаса они в напряжённом молчании просидели за кухонным столом. Только Катя, не обращая внимания на серьёзные лица собравшихся, таскала всех по очереди в комнату, чтобы поиграть в куклы или включить новый мультик. Улучив момент, когда играть отправилась Ольга Владимировна, Жанна спросила вторую бабушку, которая за всё это время не проронила ни слова, просто молча разливала чай и раздавала зефир:

— Вы же мать Сергея, бывшего мужа Елены Андреевны, да?

— Это так,— кивнула женщина.— Я не представилась, извините. Меня зовут Любовь Александровна.

— Я Жанна, а это Миша,— отозвалась отличница.— Елена Андреевна — наш классный руководитель, мы сами вызвались ей помочь. А зачем вы пришли?

— Я беспокоюсь за Катю,— со вздохом ответила мать Сергея, слегка поморщившись.— Мне знакомые сказали, что она постоянно гуляет без родителей с какими-то чужими людьми. Сергей толком ничего не рассказывал, он сейчас у нас живёт, ему очень плохо. Только на работу ходит, потом возвращается, а потом или спит, или за компьютером сидит. Страшно на него смотреть. Я решила разобраться, что к чему, и позвонила Ольге Владимировне. Она сразу приехала, ну вот мы и здесь. Я хотела с Леночкой по-доброму поговорить: Ольга Владимровна — женщина справедливая, но иногда слишком резкая. Я считаю, что добрым словом обо всём договориться можно.

— Вы считаете, что Елена Андреевна должна Сергея простить после всего, что он сделал? — спросила Жанна, глядя гостье прямо в глаза.

Миша осторожно пнул подругу под столом, но та никак не отреагировала. Подобные вопросы явно не вписывались в уговор «посидим тихо», однако Ивову это совершенно не беспокоило. Она продолжала не мигая смотреть на Любовь Александровну, и та, первой отведя глаза, нехотя ответила:

— Думаю, что в жизни многое можно простить. Сережа, конечно, был неправ, но он не всегда был таким. Он, в отличие от старшего брата, рос очень тихими и спокойным мальчиком, почти никогда не дрался. Ходил в кружок моделирования. Какие они там замечательные корабли клеили! У нас до сих пор дома фрегат стоит. Он хотел в мореходку поступать, а я не отпустила, побоялась. А в итоге он в армию ушёл и всё равно на флот попал. Это всё и испортило. Он оттуда другим вернулся,— совсем другим, каким-то злым и неразговорчивым. С отцом ещё говорит иногда, а мне совсем ничего не рассказывает. Как подменили. Знаете, как говорят, «попал в дурную компанию», так вот армия — это она и есть. Всё хорошо было, пока он там не побывал.

— И что теперь? — не унималась Жанна.— Он резко одумается через столько лет?

— Нет… Просто, возможно, у него на работе коллектив плохой,— предположила Любовь Александровна.— Он у меня очень подвержен влиянию: это и в армии так получилось, и тут. Всё хуже стало, когда он работу сменил. До этого у них с Леночкой такая счастливая жизнь была!.. Настоящая идиллия — все завидовали, особенно когда Катенька родилась.

    Миша задумался, знает ли мать домашнего тирана про первое нападение на Лену, но промолчал. В этот момент на кухню вернулись Ольга Владимировна и Катюша. Девочка схватила парня за рукав и потянула в комнату. Жанна хотела что-то сказать, но в этот момент в двери провернулся ключ, и в прихожей появились Елена и Ксения. Учительница литературы выглядела очень растрёпанной. Она разувалась, слегка пошатываясь, причем историчка придерживала её за талию, не давая упасть.

— Явилась, шлёндра! Как там, хорошо было? — гневно воскликнула Ольга Владимировна, выходя в коридор.— Выходит, за дело тебе муж всыпал?

— Мама, отстань! — пьяным голосом ответила Лена.— Я просто хотела немного отдохнуть и расслабиться. Я же имею право на отдых? — я же не железная!

    Ксения Олеговна смущённо стояла за ней, придерживая за плечо и не говоря ни слова. Миша подхватил Катю за руку и потащил в комнату, ловко проскользнув мимо мамы и бабушки. Он был уверен, что следующий разговор будет весьма неприятным, и девочке совершенно не зачем