Папа: Я жду тебя завтра на совещании по проекту «Ансил».

Несмотря на абсолютное неудобство при наборе сообщения одной рукой, я все равно делаю это.

Илай: С каких это пор посторонним разрешается присутствовать на стратегических совещаниях?

Папа: Ты не посторонний. Ты снова в списке.

Илай: Почему? Давление со стороны мамы?

Папа: И твоей жены.

Я смотрю на экран, потом на Аву, которая выжидающе смотрит на меня. Давление со стороны кого?

Моей жены?

С каких это пор она может давить на моего отца?

Илай: Ты уверен, что не имеешь в виду ТВОЮ жену? Насколько я знаю, она единственная, кто может на тебя давить.

Папа: Ава сказала мне, что причины, по которым ты ушел со встречи и проткнул Роберта ножом, связаны с ней. Есть ли причина, по которой ты сам не поделились этими подробностями?

Илай: Я не люблю оправдываться.

Папа: Я твой отец, Илай. Передо мной ты можешь оправдываться.

Илай: Мне это не нравится, и я не хочу, чтобы меня восстанавливали в проекте из-за моей жены.

Папа: Ну, так или иначе ты восстановлен, и тебе следует научиться быть благодарным.

Я поднимаю голову и вижу, что жена все еще наблюдает за мной, ее пальцы крепко сжимают мою руку, словно предугадывая мой следующий шаг.

— Что ты сказала моему отцу? — я выдергиваю руку.

Она не отпускает меня так просто, и один из ее ногтей вонзается в мою кожу.

Ава не скрывает разочарованного взгляда.

— Правду.

— Почему у тебя сложилось впечатление, что ты можешь рассказать ему все?

— То, что тебя обвиняют и выгоняют из проекта, а он не знает правды.

— Если бы я хотел ему сказать, я бы сказал.

— Но ты не захотел, поэтому я сделала это за тебя.

— Ты сделал это за меня? Я должен поаплодировать стоя? Мне не нужно, чтобы моя жена оправдывалась за меня. Из-за твоих ненужных действий он даже не воспринимает меня всерьез.

— Эй. Он твой отец, а не надзиратель, и он определенно воспринимает тебя всерьез.

Машина останавливается перед домом, и я скрежещу зубами.

— Не будь такой назойливой, Ава. Ясно?

— Мне жаль, что я пыталась помочь, — ее подбородок дрожит, когда она распахивает дверь и выходит, прежде чем засунуть голову обратно. — И для протокола, спасибо было бы достаточно.

Она бросается к выходу, когда Хендерсон открывает мою дверь, и я клянусь, что этот ублюдок глазеет на меня.

— Что? — рявкаю я. — Она совала свой нос в мои дела.

— Вы женаты. Это ваше общее дело.

— Я не могу в это поверить. Ты теперь на ее стороне?

Он просто отводит взгляд, как будто это я неразумен.

— Для протокола, — говорит Хендерсон, когда я выхожу из машины. — Ее напрягал тот факт, что из-за нее вас дважды выгнали из проекта, и она придумывала способы помочь. Вы полагаете, ей было легко пойти к вашему отцу и назвать себя причиной? Вы верите, что такая гордая особа, как она, хочет, чтобы родители считали ее слабостью?

Моя челюсть сжимается.

— Ты сегодня слишком много говоришь. Это твой двухнедельный лимит?

— Нет, это мое уведомление о гуманности, — говорит он с пустым лицом, прежде чем повернуться и уйти.

Мои шаги длинные и скованные, когда я прохожу через дом. Как только я захожу в свою комнату, я вижу там Аву, ее сумку на полу и руку на бедре.

Она впервые зашла в мою комнату. Обычно я хожу в ее.

— Что теперь? — спрашиваю я нетерпеливым голосом, снимая пиджак и аккуратно кладя его на стул.

— Я хочу переехать.

— Куда переехать? Мы живем в одном доме.

— Я хочу переехать в твою комнату.

Я ослабляю галстук.

— Это ты хотела отдельные комнаты.

— Ну, я передумала.

— А я нет.

— Почему?

— Потому что я верю в приватность, — и в то, что это не должно провоцировать ее приступы.

— О, понимаю, — она делает шаг ко мне, заставляя меня посмотреть на нее. — В таком случае, я верю в пространство.

— У тебя есть все необходимое пространство. В твоей комнате.

— Ты придешь трахнуть меня сегодня вечером?

— Я не думал, что ты будешь в настроении после всего.

— Да. Злой секс — мой любимый.

Мой член твердеет под брюками, будучи настоящим мудаком и не понимая, что здесь происходит.

— Правда?

— Да. Ты, оказывается, достоин трахать меня.

— Достоин? Ты кричишь на весь дом, когда мой член заполняет твою киску, миссис Кинг. Я думаю, что более чем достоин.

— Я сказала то, что сказала, — она изучает свои ногти. — Ну? Ты придешь?

— Я подумаю.

— Думай быстрее, — она встает на цыпочки и поглаживает невидимую складку на моей рубашке. — И пока думаешь, подумай еще и о том, будешь ли ты смотреть на мое лицо, находясь внутри меня, потому что только так я позволю тебе прикоснуться ко мне.

Она опускается обратно и одаривает меня сладкой улыбкой.

— Тебе также придется делить со мной постель. Я не твоя шлюха, Илай. Я твоя жена, и ты будешь обращаться со мной подобающе.

Я растянул губы в ухмылке.

— В чем причина такой внезапной перемены? Я думал, ты согласилась, что нам не нужна близость.

— Я передумала. Так что либо ты даешь мне то, что я хочу, либо я найду кого-то, кто даст. Подумай об этом, хорошо?

Я хватаю ее за локоть, мои пальцы впиваются в кожу.

— Не будет никакого другого, Ава. Для тебя этот корабль уже давно уплыл.

Она целует уголок моего рта.

— Тогда тебе лучше думать быстрее, малыш.

А потом она выходит из комнаты, покачивая бедрами и откидывая волосы.

И я знаю… просто знаю, что ради этой женщины я уничтожу все.

В том числе и ее спасательный круг.

Глава 30

Ава

— Выкладывай, Сеси. Как ты соблазняешь своего мужчину?

Моя подруга подавилась своим лимонадом, капли разлетелись по столу и телефону и потекли из носа.

— Ну и ну, спасибо за лимонадный душ, Ава, — она вытирает нос салфеткой.

— Что? Все знают, что Джереми физически не может отвести от тебя взгляд. Уверена, он бы трахнул тебя на глазах у всех, если бы ты ему позволила. Так что помоги и подскажи мне, как сделать так, чтобы он возвращался за добавкой.

На ее щеках проступает румянец, и она потирает нос.

— На самом деле я ничего не делаю. Он набрасывается на меня, как только видит.

Я поднимаю глаза.

— Боже, я видела, что ты делаешь, ради всего святого, и я