За всеми этими рутинными делами незаметно закончилась наша учеба, и наступили трудовые будни, теперь в управлении Верховного Магистра Крыма, работы было невпроворот, и страшно хотелось отдохнуть.

Мы надеялись на лето, но отдых получился не совсем такой, как хотелось. В начале мая, нас отправили в район Тарханкута в один из дайвинг-центров. Как выяснилось, это была баз по подготовке подводных диверсантов. Все было бы ничего, но лезть в майское море, я категорически не хотел. Одно дело, слушать в теплой аудитории лекцию, о том, что длительное пребывание в холодной воде не вредит твоему здоровью, и совсем другое, погружение в эту самую воду. К сожалению, инструкторы совершенно не интересовались нашим мнением на этот счет. Пришлось приступать к водным процедурам, причем молча, потому что, не считая нашей пятерки и преподавателей, основным контингентом на базе были люди, а они, ныряли круглогодично, в любую погоду. Приходилось делать вид, что мне это нравится. Катька, сцепив зубы, с радостно приклеенной улыбочкой, отчаянно плюхалась в море вместе со мной.

Когда мы освоили технику погружения и акваланги, нас взяли в оборот, обучая технике ведения рукопашного боя и стрельбы под водой. Наша пятерка тренировалась отдельно, по специальной программе, но часть занятий и свободное время мы неизбежно проводили с людьми. Общение с этими ребятами не угнетало, все они были взрослые, состоявшиеся люди, знающие чего хотят и к чему стремятся. Они прекрасно понимали, если не убьешь противника, он убьет тебя, и действовали соответственно. Грусть вызывало у меня только одно – всем им вводили специальные препараты, повышающие болевой порог и позволяющие работать на износ. Последствия этой технологии должны были аукнуться, тем, кто останется в живых не позднее, чем к пятидесяти годам, но спецназ – состояние души, и все они это понимали.

В один из свободных вечеров, когда уже наступило лето, и купания перестали быть каторгой, мы присоединились к группе человеческих курсантов. Хотелось просто отдохнуть, расслабиться, почувствовать себя человеком. Скоро между камней уже горел костер, на полотенце появились колбаса, вяленая рыба и бутылки пива, вкусно пахла пекущаяся картошка. Мы лениво валялись на песке. Разговор то вспыхивал, то сам собой сходил на нет. Я поглядывал на блаженствующих мужиков и, наслаждаясь отдыхом, думал, что это, видимо, и есть счастье. Костер, море, любимая женщина и группа единомышленников. Ближайший ко мне пловец, подхватил лежавшую рядом с ним суковатую палку, легко, словно играя, разломил ее и подбросил в костер. Я хмыкнул, оценив момент. Деревяшка, толщиной с мою руку, хрустнула без малейшего напряжения с его стороны.

– Неплохо вас учат, – заметил я.

– Не жалуемся, – отозвался сосед.

– А кто из вас самый сильный? – кокетливо поинтересовалась Катерина.

Бойцы, недоумевая, переглянулись и один из них, совершенно спокойно, ответил:

– Сложно сказать. Бой идет до первого пропущенного удара.

Я кивнул, улавливая одобрительные мысли сидевших рядом вампиров. Все правильно. Если идет настоящая рукопашка, то второго удара не требуется, достаточно первого – главное в бою, надежно и быстро вывести противника из строя.

Но, в конце – концов, закончилось и это обучение. Теперь, подготовленные и очень опасные, мы вернулись к мирной жизни. Если ее можно назвать мирной. Магистрат начинали беспокоить постоянные самозахваты, которые регулярно происходили под прикрытием меджлиса, а в последнее время и без прикрытия. Национальный вопрос уже давно кончился, все превратилось в банальный бизнес. Татар там уже почти не было, зато была масса боевиков и арабов, которых очень интересовали базы подготовки террористов. Вот этим-то мы, как раз и начали заниматься.

Осенью, как всегда, наступило затишье. В туалетах без отопления, стало совсем холодно и неуютно. Оставив вместо себя палатки под голубыми флагами, арабы, как тараканы, расползлись по зимним квартирам. У нас появилось время отдохнуть и заняться личной жизнью, и это почти получилось, во всяком случае, в начале осени…

…Тихий семейный вечер. Наслаждаясь теплом прижавшейся к моему боку Катьки, я в полглаза смотрел телевизор. Учитель сидел рядом. Я всем телом ощущал его нервозность. Дело в том, что на днях у нас появилась его парижская пассия…

…Ее появление в Симферополе грянуло, как гром с ясного неба. Когда она вплыла в гостиную Бати, у майора глаза полезли на лоб. Да и не у него одного. Когда я вспоминал ту единственную встречу, в памяти всплывала роскошная красавица в кружевах. Сегодня перед нами стояла женщина, чью красоту не мог замаскировать даже простой джинсовый костюм. Единственное но, костюм был от кутюр, что правда, то правда.

– Здравствуйте, – она обворожительно улыбнулась Бате, небрежно кивнула мне, и решительно направилась к отцу.

– Что-то случилось? – спросил Ермоленко поднимаясь.

– Соскучилась!

Она закрепила это заявление долгим поцелуем. Я почувствовал, что краснею, секретарша сунувшая было нос в дверь, коротко пискнула и исчезла. Майор, наконец, оторвавшись от губ любимой, глянул на Батю. Тот, с непроницаемым лицом, кивнул. Обреченно попрощавшись, Ермоленко подхватил свою подругу под руку, и они удалились. Батя, с нескрываемым интересом, проводил их взглядом, а потом, повернувшись ко мне, пояснил:

– Вот так они уже сто лет. То сбегаются, то разбегаются. Интересно, когда им надоест.

– А кто это на твоем учителе повис? – поинтересовалась Катерина, вваливаясь в комнату.

Я фыркнул, а Батя весело предложил:

– Если хочешь, расскажу.

Не только Катька, но и я хотел услышать эту историю, поэтому, мы, не долго думая, выжидательно уставились на полковника, который и поведал нам эту душераздирающую повесть…

Глава 37

…Познакомились они в начале двадцатого века – века потрясений основ и революций. В то время, народ шнырял по Европе туда – сюда и, как перелетные птицы переносят птичий грипп, разносил самые разнообразные идеи. Вампиры не были исключением, и участвовали во всех гражданских и военных акциях, начиная от социалистической революции и заканчивая революцией промышленной, среди богатого перечня революций была и сексуальная. Ермоленко и Антуанетта встретились на пике именно этой и сразу забыли обо всех постулатах и обязанностях революционного движения. Они перестали нести идеи в массы и стали жить только для себя. Любовь захватила их полностью и в абсолютном родстве душ они прожили вместе счастливых двадцать лет (может, чуть меньше), после чего Ермоленко сделал ей официальное предложение руки и сердца. Дело