еще час в запасе, – возразил я, тем не менее, опускаясь на стул.

– А на месте мы должны быть к концу этих суток, так что, сержантский зазор как раз пригодится.

Я затравленно глянул на Катерину. Она сидела напротив и, с непередаваемым выражением на лице, смотрела в бесконечность. Можно было даже не сомневаться, Катька вышла на связь с учителем. Через несколько секунд она очнулась и, виновато глянув на меня сказала:

– Ванечка, ты не обидишься, если я с тобой не поеду?

– Что-то у дяди Юры?

– Ага! Срочно вызывает, как ассистента.

Я только вздохнул. Скорее всего, привезли кого-то из наших. Причем, повреждения получены такие, что необходимо вмешательство извне. В таких случаях, он собирал бригаду, состоящую полностью из вампиров. За время нашего знакомства, Катька пару раз выезжала на такие мероприятия, поэтому мы только поцеловались, и она, на ходу застегивая куртку, выскочила на улицу. Через минуту заработал мотор, и Катерина унеслась в ночь.

– Если успею, то приеду в аэропорт! – достигла меня ее мысль и все стихло.

Мы же отправились на место сбора. Ермоленко, кроме меня, брал с собой еще десятка полтора ребят. Когда мы приехали, они, как раз прощались с учителями и птенцами (у кого таковые имелись). Но главным сюрпризом оказалось присутствие на летном поле, сногсшибательной рыжей ведьмы в пятнистом балахоне и с рюкзаком. Увидев ее, учитель затормозил так резко, что я еле успел увернуться от столкновения с ним.

– Ты что здесь делаешь?

– Тоже, что и ты, – Антуанетта обворожительно улыбнулась, – имеешь, что-нибудь против?

Ермоленко только безнадежно махнул рукой и отдал приказ грузиться. Я заподозрил, что он просто опасается очередного выяснения отношений, если у него появятся возражения. Подойдя к месту посадки, я невольно вздрогнул. Это был наш самолет, а не обычный, пусть и военный. Значит, время, действительно, не терпит. И, судя по тому, что к полету готовили такой же борт, а еще один только что взлетел, дело обещало быть веселым. Не говоря ни слова, я поднялся по рампе.

Полет прошел без происшествий, но с двумя посадками. В Лондоне и в Мексике, на одной из наших баз. Там мы взяли на борт около двухсот бойцов и десяток единиц евротехники – в этот раз было решено использовать натовское вооружение.

В Лондоне к нам присоединились Ганс с учителем и возбужденный от предвкушения новой работы Рэм. Во время перелета к Америке мы переоделись в форму перуанской армии и получили оружие на внешний вид идентичное тому, которое имелось у них в частях. Естественно, это был маскарад. На самом деле, за такое снаряжение человеческий спецназ отдал бы все, даже душу. Причем, не задумываясь ни на минуту.

Наши бойцы сидели, и с недоверием рассматривали М-16. Я тоже не понимал, как можно с помощью этого безобразия воевать. Оружие должно стрелять в любых условиях. А это, ломается даже после легкого удара. Мы же, привыкли к более приличному вооружению. Утешало только одно – начинка была другая. Сверхмалокалиберный автомат с жидким топливом вместо пороха. Такую конструкцию можно было впихнуть в любую форму. Поражающая способность и скорострельность – сумасшедшая…

…Когда мы взяли курс на Лиму, медики деловито развернули в самолете пункт переливания крови и приступили к внеочередным процедурам. Я еще раз убедился, что операция, действительно обещала быть более чем серьезной. Невольно порадовавшись, что Катерина на этот раз не поехала с нами, я закатал рукав и протянул руку молодому лейтенанту.

Когда нас с учителем подключили к капельницам, я не утерпел и задал вопрос:

– И все-таки, зачем собирают всех?

Майор тяжело вздохнул. Я ожидал, что он, в своей излюбленной манере сообщит все, что думает о моих умственных способностях, но вместо этого он хмуро отозвался:

– Как ты думаешь, мы одни такие умные? Наши «друзья» в Ложе догадаются, что здесь было спрятано или нет?

Я похолодел. Ну и идиот же я. Об этом надо было подумать в первую очередь. А учитель продолжал:

– В ближайшее время они все поймут, если уже не поняли. Чтобы оттянуть момент, мы уже подключили прессу к дезинформации. Отвлекать внимание будем столько, сколько сможем. Но на большую фору по времени я бы не рассчитывал. Сейчас, самое главное, чтобы мы успели на место первыми.

– Интересно, что можно было придумать для отвода глаз? – прикинул я.

– Включи приемник и послушай, – посоветовал майор и прикрыл глаза.

Я послушно вытащил МР3 и включил функцию «радио». Так и есть, обработка слушателей шла полным ходом, как, впрочем, и местного населения. Совершенно неожиданно выяснилось, что от удара о землю, метеорит или породы, с которыми он столкнулся, начали выделять газ, вредный для здоровья людей. Местные жители уже начинали жаловаться на тошноту, слабость и головные боли. Услышав перечень симптомов, я только ухмыльнулся – после внушения и не такое может случиться. Но главное был результат, мы добились того, что люди оперативно эвакуировались и очистили территорию для нашего десанта…

…Место падения метеорита напоминало разворошенный муравейник, а еще больше – колонию совместного проживания самых различных насекомых. Рассерженными стрекозами взлетали и садились вертолеты, как жуки Голиафы носились бронетранспортеры, а медленно ползущие бульдозеры больше всего напоминали гигантских навозников. Человеческие фигурки, деловито снующие туда – сюда, на фоне техники выглядели муравьями. На первый взгляд казалось, что на площадке царит хаос, и человек не сведущий, мог решить, что все здесь сошли с ума, но во всем чувствовалось четкое управление умелого дирижера и все присутствующие здесь вампиры знали, что им надо делать.

Мы сели чуть в стороне от раскопа, на посадочную площадку, рядом с палаточным лагерем. Быстренько разгрузив свою стрекозу, мы с Гансом и Рэмом незаметно отделились от нашей группы и уселись в тенечке, наблюдая за царящей вокруг суетой. Было невыразимо приятно сидеть и ничего не делать в центре кипящей общественно-полезной деятельности. Однажды, один мудрец сказал, что в мире существуют всего три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: на текущую воду, на языки костра и на то, как работают другие люди. Последнее высказывание мы и проверяли на практике. Довести опыт до конца нам не дал разъяренный Ермоленко.

– Философы, блин! – рявкнул он, дальше последовала длинная и не очень приличная тирада (если быть очень точным, то совсем неприличная).

Смысл данной речи сводился к тому, что мы валяем здесь дурака, вместо того, чтобы заниматься делом. А так, как мы совсем обнаглели,