другого порядка. Это положило начало новой системе, сужению городской территории, отведенной евреям в черте оседлости. С 1794 года евреям было разрешено свободно селиться в Киеве. Они образовали там с официального разрешения важную общину и широко развили торговлю и промышленность. Внезапно, однако, правительство обнаружило, что «их присутствие вредно для промышленности этого города и для казны вообще и, кроме того, противоречит правам и привилегиям, дарованным в разные периоды городу Киеву». За открытием последовал мрачный рескрипт из Петербурга, запрещавший не только дальнейшее поселение евреев в Киеве, но и предписывавший, чтобы даже поселившиеся там давно покинули город в течение одного года, а владеющие недвижимым имуществом — в течение двух лет.

Отныне должно было разрешаться только временное пребывание евреев, на срок не более шести месяцев, и ограничиваться, кроме того, купцами первых двух гильдий, прибывающими «в связи с договорами и ярмарками» или для присутствия на публичных торгах. и доставки.

В 1829 г. бич изгнания хлестнул по спинам евреев, живших на берегах Балтийского и Черного морей. В Курляндии и Ливонии были приняты меры «для уменьшения числа евреев», значительно пополнившегося за счет притока «пришельцев» — евреев, не родившихся в этих провинциях и потому не имевших права там селиться. Царь одобрил предложение «Еврейского комитета» переселить из Курляндии всех евреев, не родившихся там, в города, в которых зарегистрировано их рождение. Тем, кто еще не зарегистрирован в муниципалитете за пределами провинции, для этой цели предоставляется полугодовая отсрочка. Если в установленный срок они не явились на учет, то подлежали отправке в армию, а в случае непригодности к военной службе — высылке в Сибирь.

В том же году Высочайшим указом объявлено, что «проживание мирных евреев в городах Севастополе и Николаеве неудобно и вредно», ввиду военного и морского значения этих мест, и поэтому постановлено изгнание их еврейских жителей: те, кто владеет недвижимостью, в течение двух лет, остальные в течение одного года. По новому указу 1830 г. евреи были изгнаны из сел и хуторов Киевской губернии.

Таким образом, людей перебрасывали из деревни в город, из города в город, из провинции в провинцию с не большим беспокойством, чем при перевозке скота.

Этот процесс «мобилизации» достиг своего апогея, когда вспыхнуло польское восстание 1830–1831 гг., охватившее весь Западный регион. Опасаясь, что преследуемые евреи могут быть загнаны в объятия поляков, правительство приняло решение о стратегическом отступлении. В феврале 1831 г., вследствие представлений местного военачальника, призывавшего правительство «принять во внимание нынешние политические обстоятельства, в которых они (евреи) могут иногда оказаться полезными», окончательное изгнание евреев из Киев отложили на три года. По истечении трех лет киевский воевода делал аналогичные представления в Петербург, подчеркивая желательность разрешения евреям оставаться в городе, хотя может возникнуть необходимость выделения их в особый квартал, «этот (т. е. их пребывание в городе) оказывается полезным еще и в том отношении, что, благодаря их умеренному и простому образу жизни, они в состоянии продавать свои товары значительно дешевле, тогда как в случае их изгнания многие предметы и продукция подорожает». Николай I отклонил эту просьбу и согласился отсрочить изгнание только до февраля 1835 г. по той причине, что ожидалось готовившееся в то время новое «Положение о евреях», которое должно было определить общий правовой статус русского еврейства. быть готовым к тому времени. Такие же короткие отсрочки давались евреям, которых собирались выслать из Николаева, из сел Киевской губернии и из других мест.

5. КОДИФИКАЦИЯ ЕВРЕЙСКИХ ИНВАЛИДОВ

Едва только был издан указ о воинской повинности, как петербургские бюрократы начали в тайных уголках своих канцелярий заниматься новым гражданским кодексом для евреев, который должен был заменить устаревший Устав 1804 года. Проект постановления был разработан «Еврейским комитетом», который был создан в 1823 году с целью добиться «сокращения числа евреев в монархии» и состоял из министров кабинета и глав департаментов.

Первоначально начальники отделов разработали проект, включающий 1230 статей, гигантский кодекс инвалидности; основано, очевидно, на том принципе, что в отношении евреев запрещено все, что не разрешено специальным законодательством. Размеры проекта были таковы, что даже правительство было потрясено и решило передать его министерским членам Комитета.

Измененный по форме и уменьшенный в размерах кодекс был представлен в 1834 г. в Юридический департамент, входивший в состав Государственного совета, и после тщательного обсуждения Юридическим департаментом был вынесен на пленарные заседания Совета. «Министерский» проект, хотя и меньший по объему, отличался такой строгостью, что Юридический департамент счел необходимым смягчить его. Министры, за исключением министра финансов, предложили в течение трех лет перевести всех евреев из деревень в города и местечки. Юридическое ведомство считало эту меру слишком рискованной, указывая на изгнание белорусских 1823 г., которое не дало ожидаемых результатов, и, «если оно разорило евреев, то, по-видимому, нисколько не улучшило положение жителей деревни». Пленум Собора согласился с Законодательным департаментом, что «предлагаемое изгнание евреев (из деревень), чрезвычайно трудное в исполнении и сомнительное для пользы, должно быть исключено из Статута и должно быть прекращено даже там, где это было издано, но не приведено в действие».

Отчет был представлен царю, который приложил к нему следующую «резолюцию»: «Где сия мера (изгнания) начата, то отменять ее неудобно, но отложить на время в правительства, в которых еще не было сделано никаких шагов к этому». В течение ряда лет эта «резолюция» висела, как дамоклов меч, над головами сельского еврейства.

Менее уступчивой была позиция царя в вопросе о частичном расширении черты оседлости. Департамент законов предлагал предоставить купцам первой гильдии право проживания во внутренних районах России в интересах казны и крупного бизнеса. На общем собрании Государственного совета только меньшинство (тринадцать) проголосовало за предложение. Большинство (двадцать два) утверждали, что не имеют права нарушать освященную веками традицию, «восходящую еще с петровских времен», запрещающую евреям проникать внутрь России; что допущение их «произведет очень неприятное впечатление на наш народ, который из-за своих религиозных представлений и общей оценки нравственных особенностей евреев привык держаться от них в стороне и презирать их»; что страны Западной Европы, предоставившие евреям осеннее подданство, «не могут служить примером для России, отчасти из-за несравненно большего числа живущих здесь евреев, отчасти потому, что наше правительство и народ, со всеми их известными терпимости, все же далеки от того безразличия, с которым некоторые другие народы относятся к религиозным вопросам». Обозначив свое одобрение последних слов восклицанием на полях «Слава Богу!», Государь разрешил все дело в следующей краткой резолюции: «Этот вопрос определен Петром Великим. Разделяют мнение двадцати двух