и приверженицей консервативных взглядов касательно идеи семьи, то есть она продвигала идею создания цельной ячейки общества однажды и навсегда, поморщила носом. – Я ведь прекрасно помню, чем закончились твои отношения с этой особой. Это ведь я тогда разговаривала с ней, пока ты болтался в Канаде. И вот она сидит в твоём кабинете, в этом доме, и рисует мою ванную комнату. Я не понимаю этого, сынок. Чего ты добиваешься?

– Не переживай, с твоей ванной комнатой всё будет в порядке. Ведь вы с отцом прогостите здесь лишь до конца октября, после чего вернётесь в Канаду, в свой дом с тремя своими ванными комнатами.

– Я уже поняла, что ты собственник, что и этот дом твой, и компания теперь тоже твоя…

– Я пришёл пожелать тебе спокойной ночи. И, пожалуйста, не груби больше Терезе, если вдруг встретишься с ней в этом доме или за его пределами. Она просто выполняет мой заказ.

В ответ мать наградила меня прожигающим взглядом, в котором сквозь злость можно было прочесть непонимание: зачем я вновь связываюсь с этой девушкой? Чего добиваюсь? Я и сам не знал. Но даже если бы знал, отчитываться перед кем бы то ни было точно не вознамерился бы. Если моим родителям не нравятся гости моего дома, они вполне могут позволить себе купить собственный дом на территории США или вернуться в Канаду. Моя территория – мои правила.

Закрыв за собой дверь в спальню матери, я направился к спальне отца, располагающейся по соседству, но обнаружил дверь в неё приоткрытой. Через образовавшуюся щель я сначала услышал женский голос, а затем увидел и Мадлен. Она сидела в кресле напротив кровати, в которой лежал отец, и вслух читала стихи из того сборника, который я подарил ему прошлым утром. Отступив назад, я развернулся и, уже спускаясь с лестницы, вновь ушёл в мысли о Терезе. “Только идиотка могла бы повестись на Вашего брата”, – так она выразилась в ответ на шутку Августы, но в её тоне не было и намёка на юмор. Вывод: Тереза Холт считает себя идиоткой. По крайней мере, прошлую себя. Ту, которую я любил, и ту, которую я ненавижу.

Глава 32.

Пейтон Пайк.

06 октября.

Тереза Холт утверждает, будто в её жизни нет людей, ненавидящих её достаточно сильно, чтобы желать ей смерти. Однако, очевидно, она глубоко заблуждается. Предположение, будто подругу Терезы, Рину Шейн, в роковую ночь провожающую Холт на вокзал, а затем и надевшую плащ Терезы спустя пять лет после убийства Шейн Ванду Фокскасл пристрелили из желания попасть именно в Терезу, последнюю видевшую обеих жертв живыми, казалось слишком реалистичным. Но у меня всё ещё не было доказательств или хотя бы косвенных улик. Всё, на что я могла опираться конкретно в этом случае, сводилось лишь к моей развитой интуиции.

День не задался с самого начала. Не успела я зайти в своё отделение, как мне сообщили о том, что меня вызывает к себе Кадмус Рот. Как только я оказалась в кабинете начальника, он демонстративно включил видеозапись на своём телевизоре, датированную ночью убийства Ванды Фокскасл.

– Это съёмка с автомобильного видеорегистратора, – пояснил он, не дожидаясь от меня вопроса. – На ней ты видишь, как твой главный подозреваемый в деле об убийстве учительницы младших классов в школе имени Годдарда, Пауль Дэвис, заходит в подъезд своего дома за полчаса до предположительного совершения преступления и впоследствии не выходит из дома до восьми часов утра.

– Он мог выскользнуть через окно с обратной стороны дома или уйти через чёрный ход.

– Если бы он желал своим возвращением домой за полчаса до убийства обеспечить себе алиби, он хотя бы перед соседями засветился, прежде чем отправляться на мокрое дело, не находишь? – Рот выключил экран нажатием кнопки на пульте.

Я вдруг вспомнила, что так и не купила батарейки себе домой…

– Сэр, я почти уверена в том, что Дэвис – наш клиент.

– “Почти” – это не уверена, Пайк.

– Его нельзя отпускать…

– У нас нет оснований его удерживать дольше. Ещё пара часов, и его адвокат подаст на нас в суд за произвол в виде беспричинного задержания свободного гражданина США.

– Он преследовал Терезу Холт.

– Он всего лишь Казанова с разбитым сердцем.

– Дайте мне ещё пару часов: я достану улики из-под земли. Я копаю как могу, Кадмус, но в моей команде только я и Рид.

– Что поделаешь, Пейтон, наш городок маленький, а какой городок, такой и штат отдела уголовного расследования.

– Маленький…

– Маленький, Пейтон. Очень маленький. Но с учётом того, что на ведение этого громкого дела назначен не кто-нибудь, а лучшие наши спецы – ты и Рид – да ещё и помощь со всех отделов вам всегда открыта…

– Вы заговариваете мне зубы.

– Вот что, Пайк, я уже оформил приказ об отпущении из-под стражи Дэвиса, – сцепив руки на столе перед собой, выдал Рот. – Скажи спасибо, что даю тебе последний шанс пообщаться с ним – бери приказ, шагай в камеру и лично отпускай его. Может быть в процессе он тебе и ляпнет что-нибудь лишнее. И ещё: ордер на арест человека, на которого нет ни единой улики – это перегиб.

– Вы сами выписали мне его.

– И я недоволен тем, что сделал это, сечёшь? Это выговор, Пайк. Пока ещё неофициальный, только устный, но если ты продолжишь действовать так же импульсивно, обещаю оформить официальное предписание на твой адрес. А это уже, как ты понимаешь, не лучший расклад для следователя, находящегося в центре бурлящего дела.

– Вы не будете вставлять палки в колёса самому себе.

– Пейтон, я не шучу, – уткнулся указательным пальцем в поверхность стола перед собой Рот. – Даже не вздумай подходить ко мне за ордером без наличия на руках железобетонных улик. Ещё одна осечка, и передам это дело Риду, а тебя назначу его помощником или вовсе сниму с дела. Я всё сказал. Теперь иди, займись делом… И не увлекайся! – за секунду до того, как я захлопнула за собой дверь, в спину выпалил мне Рот, но я не обернулась.

Идиот! Как можно советовать следователю не увлекаться расследованием убийства?! Как можно выпускать на свободу предполагаемого убийцу?! Тереза Холт всё ещё жива, а значит либо нам стоит держать убийцу за решёткой, либо саму Холт следует поместить за решётку, чтобы он до неё не добрался! Пока убийца будет ходить на свободе – Терезу Холт можно считать наполовину трупом!

***

Естественно я лично отправилась освобождать Дэвиса.