Когда «Спасение жизни» проходило через врата, они оставались в симуляции рубки. Юрий озадаченно изучал изображения, поступающие с сенсорных блоков на корпусе корабля–ковчега. Сперва он решил, что возникшее перед ним разноцветное пятно говорит о неисправности прибора или это какая–то пространственная деформация вроде внутренностей червоточины. Затем его мозг все–таки осознал масштаб, и он понял, что видит.

Пятно обернулось монументальными газовыми завесами, обвивающими друг друга, — медленно, горделиво, почти чувственно, светясь всевозможными завораживающими оттенками. Значит, туманность. Запертая в клетке анклава, сферической зоне, создающей впечатление бесконечности, но оцененной Ген 8 Тьюрингом примерно в девяносто а. е. в диаметре.

— Чтоб меня, — крякнул он.

В пяти а. е. от них, в центре этой искусственной микровселенной, едва видимая сквозь густые потоки пыли и газа, горела белая–белая звезда — близнец той, что сияла снаружи, — в полтора раза больше Солнца, окруженная какой–то перевозбужденной короной. Юрий никогда не видел столько солнечных пятен и протуберанцев, загрязняющих звезду. Огромные плазменные плети вырывались из хромосферы, некоторые взлетали вертикально вверх больше чем на миллион километров, прежде чем обрушиться вниз грандиозными каскадами раскаленного дождя.

На этот раз звезду окружало пять колец. Внутреннее вращалось вокруг экватора в том же направлении, что и сама звезда, а второе, расположенное почти вплотную к первому, но наклоненное под углом в двадцать градусов, крутилось в обратную сторону.

Каждое следующее кольцо размещалось под все более крутым углом к первому, так что внешнее опоясывало полюса. Только, в отличие от плотной внутренней пары, они полностью состояли из опалесцирующего света, сияющего ярче звездной короны под ним.

— Экзотическая материя? — предположил Каллум.

— Длина волны не соответствует излучению Черенкова, — сказала Джессика. — Но, учитывая уровень энергии, необходимый для поддержания управления временными потоками в такой громадине, как анклав, возможен и такой вариант. Судя по впечатлению, которое создалось у меня после «общения» с единым сознанием, это генераторы, а внутренняя пара колец питает их.

— Чуваки, я не уверен, что смогу со всем этим разобраться, — тихо сказал Алик. — На каждом этапе нашего путешествия мы видим что–то еще более невозможное, чем на предыдущем. Может, людям вообще не следовало идти по технологическому пути. Сидели бы себе в пещерах. И все было бы просто, вот так.

Юрий не припоминал, чтобы когда–нибудь раньше видел на лице агента ФБР такое потрясенное выражение. И отчего–то ему даже не хотелось язвить; анклав поразил и его тоже.

— Мы больше не в вакууме, — сообщила Джессика. — У этой туманности измеримая плотность. Посмотрите на корму «Спасения».

Юрий выбрал нужный вид с датчиков. Неана была права. Позади них висели неподвижные врата — черной версией наружного призрачного пузыря. А за уходящим от врат ковчегом тянулся длинный биофосфорецирующий хвост вроде того, что оставлял на ночной воде древний океанский лайнер.

— Почему? — спросила Кандара. — Эта штука как–то связана с временным потоком?

— Нет, — ответил ей Каллум. — Анклав очень ограничен. Солнечному ветру некуда тут деваться, поэтому он просто крутится здесь, поглощая всю избыточную энергию звезды. Через миллиард лет тут будет нормальная водородная атмосфера, только ужасно плотная.

— И горячая, — добавила Джессика. — И радиоактивная. Весь анклав в конце концов уподобится внутренностям красного гиганта. Но ничего, если нам хоть капельку повезет, мы не пробудем тут так долго.

— Миллиард лет по местному времени или по внешнему? — уточнил Алик.

— Какая нам разница, — хитро усмехнулась Кандара. — Даже я никогда не планировала прожить миллиард лет.

— По внутреннему — но это только предположение, — сказал Каллум. — На самом деле все, что им нужно сделать, — это отключить анклав на денек и позволить туманности улететь в межзвездное пространство, а потом включить всё снова.

— О, ну, если ты так ставишь вопрос…

— Неважно, как тут все устроено, — сказал Алик. — Всем плевать. У нас есть наша миссия. Будем стараться оставаться живыми и свободными столько, сколько сможем. И, может, в конце мы сумеем сообщить спасательному кораблю, где мы. Вот так. Точка.

— Должен быть какой–то способ узнать, с какой скоростью течет здесь время, — пробормотал Юрий.

— Это только если бы мы имели возможность сравнивать с внешней скоростью, чтобы получить точку отсчета, — сказала ему Джессика. — А у нас такой возможности нет.

— Черт.

— Неважно, — настаивал Алик. — Сосредоточьтесь на миссии. Мы здесь для того, чтобы привести человеческую армаду к «Спасению», верно? С которым нам, кстати, повезло, потому что тут ни хрена не видно. А любому вторгшемуся кораблю нужно будет знать, где мы. У нас есть настоящая цель, чуваки.

Главный дисплей рубки отодвинул туманность в сторону, показав внутреннюю часть пещеры. Вся пятерка неподвижно сидела на облюбованных ими скальных выступах.

«Странная перспектива», — подумал Юрий. Она отчего–то вызвала у него легкое головокружение. Находясь в симуляции, он смотрел на самого себя, а в реальности образ, который он видел, существовал лишь внутри его головы. Шизофреническая версия стояния между двумя зеркалами и любования собой, уходящим в бесконечность.

Джессика сфокусировала камеру на передатчике, сооруженном инициаторами «Еретика–мстителя», простом черном диске метрового диаметра, достаточно мощном, чтобы разнести послание по всей солнечной системе, с резервом питания по меньшей мере на час.

«Мы столько не протянем».

Но и нескольких минут должно было хватить. Любая армада, ворвавшаяся в анклав, непременно будет иметь сенсоры, способные уловить человеческую радиопередачу.

— Хорошо, — сказал Юрий. — Значит, надо разработать наилучший способ доставить его ко входу в ангар.

— Обстановка–то нестабильна, — откликнулась Кандара. — Мы не знаем, что будет в ангаре или вокруг него, когда явится армада.

— Значит, начнем с наихудшего варианта, — предложил Алик. — Когда на страже стоит бронированная квинта.