Девушки смеются: Диана хлопает Руслану по руке, а Ульяна весело жмурится. Если бы я не знал, кто они, то решил бы, что передо мной три давние подруги. У Ди определенно талант налаживать связи. Я это на себе прочувствовал, да и к Соне она подобралась довольно быстро. Интеллект и уверенность – гремучая смесь.

Диана поворачивается к нам и одобрительно кивает Диме, всем видом показывая, что оценила его бывшую невесту. Он хватает бутылку и наполняет свой бокал:

– Ты рассказал все Ди?

– Нет. Насколько я понял, это сделал ты.

– Я озвучил вторую версию.

– Сестра у тебя далеко не дура.

– Знаю.

Дима опрокидывает в себя очередную порцию горячительного, а я краем глаза замечаю оживленную возню. В беседке появляется Мирослав, держа в руке женскую сумочку.

– Мы поедем, – объявляет он.

– Нет! Куда?! – возмущается пьяный хозяин.

– Куда-куда? Домой! – Мирослав обнимает за плечи подошедшую к нему Ульяну. – Лизу уже в машину отнес. Ты готова?

Она с улыбкой кивает, а Саша поднимается из-за стола, упираясь в него ладонями, чтобы держать равновесие.

– Уль, оставь его еще ненадолго! Ну пожалуйста!

– Вы и так два месяца не разлучались, – хихикает она. – Имей совесть.

– Но…

– Ганч, отвали! – обрывает его Мир. – Я соскучился по жене.

– Не старайся. Он не знает, что это такое, – хмуро произносит Вика, нос которой отчего-то стал красным. – Я вас провожу.

– Я сам их провожу, – злобно рычит Саша.

Вот и начинается мое любимое шоу. Чем старше ты становишься, тем больше вокруг близких и просто знакомых, которые связывают свою жизнь этими чудесными узами брака и заводят детей. И они настойчиво принимаются доказывать тебе, что в этом и есть смысл жизни. Что так правильно и необходимо и, только переступив эту черту, можно стать настоящим членом общества и познать великое человеческое счастье. Правда, их счастье куда-то испаряется, когда дело доходит до окончания тусовки или какой-то поездки, да вообще до чего угодно, где один из пары хочет того, что отвергает другой. Кто-то принимается вымаливать у половинки еще несколько часов веселья, кто-то ссорится, а кто-то и вовсе делает назло любимому или любимой из-за пересоленной яичницы или забытого мусорного пакета. Я видел подобное десятки раз и думал: как же хорошо, что все решения, касающиеся моей жизни, принимаю только я сам. Что я ни к кому не приклеен и не пришит. Я бы так просто не смог.

Есть, конечно, пары, как Мирослав и Ульяна, для которых все это не критично. Они отлично чувствуют друг друга и не закидывают на шеи удавки. Но ведь есть и такие, как Саша и Вика. Всегда на ножах, со взглядами, полными подавляемой злости. Второй тип, кстати, самые активные зазывалы. Для меня это выглядит так, будто люди, уже проигравшие в русскую рулетку, предлагают застрелиться и остальным, чтобы не мучиться в одиночку. Они добровольно лишают себя права выбора, обмениваясь клятвами и обещаниями, а потом пытаются с боем вернуть его. Вернуть свою жизнь себе и при этом калечатся сами и калечат других. Никому не кажется, что пора немного пересмотреть социальные нормы?

Отъезд Мирослава и Ульяны поднимает волну, на гребне которой многие из гостей тоже принимаются собираться по домам. Звучат крайние тосты и громкие прощания. Вика с подружками потихоньку уносит в дом грязную посуду, а Саша уговаривает всех и каждого остаться. Усталость давит на глаза, боль в шее намекает, что неплохо бы уже прилечь, а еще лучше записаться на массаж. Проверяю время на наручных часах – почти два часа ночи. Так и слышу в голове насмешливый голос Ди, которая обожает шутить про старость.

Поднимаю голову и не могу сдержать улыбки. Стоило только подумать, и она тут как тут. Подходит к нашему столу, глядя в глаза брата, а за ее спиной мелькает Руслана, неторопливо пробирающаяся к выходу из беседки.

– Ну что, старшенький, домой? Или у тебя еще остались незаконченные дела?

– Поедем через пять минут, – глухо отзывается Дима и выходит из-за стола, точно поняв намек сестры.

Диана хитро косится в сторону, занимает место брата и допивает виски из его бокала.

– А ты коварна.

– Тебе виднее.

– Что новенького узнала?

– Все, – с придыханием отвечает она. – Теперь я знаю все, Марк. Вот это история, хоть кино снимай.

– Тебе бы в шпионки.

– Я подумаю об этом.

– Ты ведь понимаешь, что…

– Она его любила, – отрезает Ди, со стуком опуская пустой стакан на стол. – Возможно, и до сих пор любит.

– И что теперь? Грохнешь ее папашу, чтобы они могли быть вместе?

– Не придется. Он умер полгода назад.

Провожу пальцами по волосам, потому что по коже головы ползут неприятные мурашки. Если я магнит для несчастных девушек, то Ди определенно магнит для романтических приключений уровня голливудских мелодрам. Она собрала вокруг себя почти все странные пары. Осталось только Коле в кого-нибудь влюбиться, и будет каре [7].

– А куда ты собираешься деть Соню, можно узнать?

– Вот ее, наверное, придется грохнуть.

Постукиваю пальцами по столу, и Диана накрывает мою руку своей, сладко улыбаясь:

– Испугался? Волнуешься за нее?

– Мне бы не хотелось повторения…

– Расслабься, Марк. Она сама уйдет.

– Ты так в этом уверена?

– Привыкла надеяться на лучшее.

– И думаешь, что Руслана лучше, чем Соня?

– Думаю, кто угодно лучше, чем Соня.

Она смотрит мне в глаза, пристально и непоколебимо. Я не собираюсь переубеждать ее или учить, но не могу не задать один вопрос.

– Тебе обязательно во все это лезть?

– А разве я что-то сделала? Это все судьба. Не надо выставлять меня ведьмой.

– О-о-о, ты куда хуже.

До дома добираемся в тишине. Мышь дрыхнет, Дима пьет виски, презентованный ему грустным Ганчем, прямо из горла, а Диана смотрит в окно, прислонившись лбом к стеклу. Мне их что, еще и по кроватям всех разложить придется? Чувствую себя многодетным отцом. Вот спасибо!

Паркую машину во дворе и закрываю ворота. Ночная тишина отзывается в голове тихим беспокойством. Ди вытаскивает брата из машины и ведет к крыльцу, положив его руку к себе на плечи.

– Давай лучше я. – Подхожу ближе и забираю у нее Диму, взгляд которого сер и пуст.

– Я могу и сам, – слабо произносит он.

– Можешь, старшенький, но так надежнее, – Диана ласково щиплет его за нос. – А я тогда пойду Колю разбужу. Марк, ты поосторожнее с грузом. Он мне дорог.

– Да, мой фюрер, – устало хмыкаю я и затаскиваю Диму в дом.

Авдеев наступает себе на пятки, скидывая кроссовки с ног, и мы очень медленно, но верно