Мы поднимались по лестнице, и мне казалось, что количество ступенек нещадно увеличилось по сравнению с тем, что я видела днем. Не то чтобы я очень устала подниматься, но мне не терпелось поскорее зайти внутрь и задать служителю волнующие меня вопросы.

Вход в храм не перегораживался дверью, а представлял собой полукруглую арку и открывал вид на такую же противоположную арку и «светлую» часть города. Получался некий визуальный портал, который так и затягивал внутрь.

Мы зашли. Огромный зал с высоким круглым потолком пустовал. Здесь не было никого и ничего, кроме украшенных цветочными росписями стен и гранитной тумбы, стоящей в центре. На ее гладкой поверхности багровела одинокая роза. Мне снова вспомнился Аберненн – и девушка, увитая колючей лозой.

– Почему именно роза? – спросила я, и эхо моего голоса прокатилось под сводом. Наверное, именно это приучило служителей храма говорить тихо.

– Вы спросили так, будто уже встречали подобное.

Я кивнула.

– На нашем берегу есть место под названием Аберненн, там тоже поют, – я посмотрела на мужчину. – Они такие же, как и вы?

– Аберненн? – на его лицо легла тень. – Место, где живут тахины? Однажды да, они были такими, как мы. Но они ушли. Их предки, если быть точным. Тахины – отступники, они были не согласны со служителями наших храмов и верили в совершенно иное.

– Их изгнали?

– Много лет назад, еще в начале зарождения Пустоши, но после были прощены. Если бы они отбросили свои ложные мысли и согласились с нами, то могли бы вернуться. Поезд ходит каждый месяц, и мы надеемся на их приход.

– Так он ездит ради них?

– Отчасти, – уклончиво ответил мужчина и перевел взгляд на розу: – Цветок не имеет значения, каждый певец выбирает себе тот, что ему больше нравится, и черпает из него вдохновение и силу. Цветок является знаком певца, по которому мы всегда понимаем, кто находится в храме.

– Какой цветок у вас?

– У меня его нет, – улыбнулся тот, – я предпочитаю класть сухую ветвь.

Я подошла ближе к тумбе и только тогда заметила рядом с розой иссохшую тонкую веточку.

– И смерть, и жизнь? – спросила я, оглянувшись, и мужчина с улыбкой кивнул.

– Пойдемте со мной, – он поманил меня и направился в сторону неприметной лестницы, ведущей наверх.

Мы прошли по извивающемуся побеленному пролету и оказались на втором этаже. Здесь было много закрытых комнат, и везде царила тишина. Мужчина повернул налево, туда, где лунный свет заливал широкую площадку и открывался вид на «темную» часть города. Правда, она все же не была полностью темной. Во многих домах виднелись яркие огоньки.

– Видите, – обратился ко мне служитель, облокотившись о перила, – и в темноте бывает свет. А если вы перейдете на другой балкон и посмотрите на ту часть города, то найдете темные пятна среди света. И то, и другое есть всегда.

Мы немного помолчали.

– Вы сказали, что поезд ездит не только за тахинами, за кем еще?

Мужчина повернул голову в сторону, и я не смогла разглядеть выражения его лица.

– За тем, кого мы потеряли.

– За Князем, – я уже и сама догадалась. – Он был человеком, может, он и есть до сих пор, зачем его держали взаперти?

– Это не моя история, и я не намерен обсуждать это с вами.

– Зачем вы тогда привели меня сюда? – с легким раздражением в голосе спросила я.

– Потому что я – учитель и хочу кое-что вам объяснить. Вам известна легенда о Буре?

– Да-да, – я отмахнулась. Она уже успела мне надоесть!

– Тогда вы должны знать, что на вас Его метка.

– Но зачем Он ее поставил? Почему мне?

– Никто вам ничего не ставил, вы сделали это сами.

– Не понимаю.

– Только ваш выбор определяет вашу судьбу, и вы его сделали. Этот знак появился, как только вы приняли особо важное решение, связанное с тем человеком. Что вы сделали?

Я с содроганием вспомнила тот сон или не сон, но сказать это вслух не решилась.

– Что бы вы ни сделали, это изменило и вашу судьбу, и его. И может изменить судьбу всех нас.

– Это невозможно… – промямлила я. – Невозможно… Это был просто сон.

Я ощутила, как у меня подгибаются ноги, и ухватилась за перила.

– Значит, это правда, и на мне стоит метка Тьмы, и я все разрушу?

– Совершенно необязательно. После Бури тучи рассеиваются и наступает покой, так что мы можем думать о ней с двух сторон. Но все же вы на опасном пути. Тахины верят, что именно Тьма и ее человек способны принести нам благо. Но мы считаем иначе. Мы боимся, что это и навлечет Бурю на всех нас.

– А чего хочет Он?

– Это только ему самому и известно.

– Я боюсь идти в глубину Тьмы, – тихо произнесла я, и мужчина тихо рассмеялся себе под нос:

– Вы и не сможете. Пока есть Пустошь, вам не удастся это сделать. Она держит его, как в клетке, не дает полностью проявить себя, поэтому пока вы можете побывать лишь на границе темноты, не более.

– Но как это возможно? Лес для этого и создали?

– Нет, он появился раньше. Я же сказал, что смогу ответить лишь на часть ваших вопросов, я не вправе рассказывать вам все, это решают другие.

– Кто?

– Вы добрались только до второго круга, думаете, что остальные пусты?

– Нет, так я точно не думаю. Получается, пока существует Пустошь, Буря не может произойти?

– Верно, но вопрос в том, нужна она или нет?

Он пристально посмотрел на меня, и в его глазах мне померещился лукавый блеск.

– А как думаете вы?

Служитель отвернулся и устремил взгляд на город:

– Это не мне решать.

– А кому? Тахины утверждают, что все зависит от человека с меткой, то есть от меня. Но разве не подло взваливать ответственность только на одного человека?

– Но это и не зависит лишь от вас одной. Вся наша жизнь – сплошные решения, решения каждого. Кто-то решил забрать того мальчика, другой решил отпустить, – я нервно сглотнула, – кто-то решил, что он опасен, кто-то, что он – спасение. И все мы действуем, исходя из своего выбора. Просто иногда