— Потому что она в итоге разрушит все. И тебя тоже, — продолжал старик.

— Я это слышала!

— Ты потеряешь самоконтроль, и тебя уничтожат. — Старик не обращал внимания на выкрики Дары. Не таясь, сделал шаг к ненормальной, потом еще один. — А если тебя уничтожат, знаешь, что будет, Дара?

Та завыла сквозь зубы. Пистолет трясся в руке, но она не стреляла.

Старик приблизился к ней еще ближе. Мягко, но внушительно сказал:

— Ты… не сможешь… выполнить… ТЕХЗАДАНИЕ!

Дара завопила. Пистолет вдруг перестал трястись и нацелился в старика. Тот сделал резкое движение, и грянул выстрел. Работник за спиной Дары зажал уши ладонями и упал наземь, будто пуля попала в него. Но она улетела вверх, так как дед ухитрился сбить прицел, схватившись за ствол и подняв его к ночному небу. Ребром ладони другой руки он нанес короткий, но мощный удар по шее Дары, и малышка рухнула, как подрубленная.

Пистолет остался в руке старика. Не глядя больше ни на лежащую без сознания Дару, ни на полуобморочного работника, боевой дед посмотрел на Стаса, все еще держащегося за машину, чтобы не упасть. И зашагал к нему, держа пистолет за ствол, не перехватывая за рукоять.

«Сейчас и меня добьет, как ненужного свидетеля», — подумал Стас.

Но вышло иначе. На полпути дед схватился свободной рукой за затылок, словно тот сильно зачесался, дернул, и маска старика вместе с бородкой, тюбетейкой и очками слезла с головы, как кожура. Под маской открылись черные, с проседью длинные волосы, высокий лоб, гладко выбритое лицо, если не считать короткую бородку — не белую, как на личине деда, а темную…

Человек подошел к Стасу вплотную. Галогеновые лампы подсвечивали его сзади, но Стас знал, что глаза у человека хищно-желтые.

— Эрик, — пробормотал Стас. — Куратор…

— Извини, что так вышло, — сказал тот. — Дара — еще та психопатка. Но ты сам виноват, что снял с нее серьги. Никогда не снимай с женщины ее украшения! Пусть сама снимает, если ей надо. Можешь снять с нее бюстгальтер и трусики, если на то пошло, но не украшения. Украшения — это сакральный знак, печать. Обычные люди об этом давно забыли, но Изгои помнят… Ну ты как? Полчаса еще продержишься? Мы тебя подлечим.

Стас кивнул. Он не был уверен, что продержится и четверть часа, не упадет в глубокий обморок, но не стал жаловаться. Куратор здесь — и всегда был здесь, приехал на том же поезде, Дара в отключке, все хорошо… Не для погибших, конечно, но безумие больше не будет продолжаться. Стас потерпит.

Собственно, он заслужил такое наказание: косвенно именно он виноват в этом побоище.

— Хорошо, — сказал Эрик и быстро оглянулся через плечо. — Серьги у тебя? Пожалуй, верну их на место.

Глава 48

Чаринск-14

Сознание Стас не потерял ни через четверть часа, ни через час. Но погрузился в сумрачное, предобморочное состояние, пока Эрик вез его — и Дару в отключке — в своей машине обратно в Чаринск. Очнулся на диване, в красивой комнате с обшитыми лакированным деревом стенами и многочисленными книжными полками. Два торшера по углам разгоняли ночной мрак.

Эрик ловко перевязал рану, умастив ее пахучим травяным бальзамом, поставил капельницу — вполне современного вида, а не такую, как шприц доктора, приехавшего за Кешей. Жив он, кстати, доктор, или его пристрелила Дара?

На секунду обуял страх за содеянное, хотя лично Стас ни в чем не виноват. Сколько трупов валяется сейчас на улицах Чаринска и территории завода?

Дара была здесь же, лежала на кресле напротив дивана. В мочках ушей в приглушенном свете торшеров поблескивали сережки.

Эрик — широкоплечий, крепкий, в костюме-тройке и латексных перчатках — неспешно перемещался по комнате, убирая в пакет окровавленные бинты и вату. Пакет забрала сухопарая старушка в черном платье и с седыми волосами, собранными в пучок.

Проморгавшись, Стас обратил внимание, что Эрик вернул маску «академика» на место. Она была настолько качественная, что Фантомас обзавидовался бы.

— Это наш человек, — негромко сказал Эрик, когда старушка вышла, прикрыв дверь. Он заметил взгляд Стаса. — Помогает в нашем деле. Я всегда снимаю у нее верхний этаж, когда приезжаю в Чаринск. У нее милейший двухэтажный домик, построенный покойным мужем…

— А она знает… — Стас закашлялся и не договорил.

— Что у меня другое лицо? — улыбнулся «академик». — Да, знает. Я вернул эту личину на случай непредвиденных гостей. Хотя мы их не ждем.

Он налил воду из графина в стакан и подал Стасу. Тот отпил глоток и этим ограничился — жажда пропала без следа. Видимо, благодаря капельнице.

— Почему не ждете? — спросил он окрепшим голосом. — Там убитые на улицах!

— Их накрыла Завеса, — объяснил Эрик с мягкой улыбкой. Он сел в другое кресло напротив дивана. — Локальная Завеса. Серым не выгодно поднимать в городе панику и лишать жителей того равновесия, которое здесь установлено в давних пор. Полагаю, марионетки Серых уже прибрались. Никто не спохватится — даже родные и близкие погибших: им слегка изменят память с помощью той же Завесы.

Стас не выдержал — зыркнул на Дару.

— Я снял с нее серьги, и она рехнулась… Перестреляла кучу народа… Защищала меня, но потом, на заводе… Она собиралась взорвать завод!

— Я бы этого не допустил, — сказал Эрик. — Для этого я постоянно был рядом.

— Но она убила работников завода!

— И что? — усмехнулся Эрик.

Стас на мгновение лишился дара речи.

— Знаете, что я думаю? Что вы, Изгои, далеко не всегда контролируете обстановку. И вам плевать на жизни обычных людей.

— На жизни обычных коллаборантов — возможно, — пожал плечами Эрик. — Но не людей. Есть разница. Коллаборанты сознательно отказались от человечности — а следовательно, от прав, коими обладает каждый человек с рождения. Например, от права прожить долгую и счастливую жизнь. Если стал коллаборантом, то жди, что рано или поздно за тобой придет Изгой.

Стас открыл рот, чтобы возразить, но Эрик перебил:

— С другой стороны, ты не обдумывал вариант, что пережитое тобой сегодня частично иллюзия? Ты ведь знаешь, как Завеса искажает мир и создает фата-моргану.

Стас закрыл рот, облизнул вновь пересохшие губы. Вспомнил, что держит стакан, и залпом осушил его.

— Тебе говорили, что обучение тертона — штука жесткая? —