— Тогда я проведу остаток своей жизни, выслеживая тебя, — тихо говорит он. — Видя тебя мельком в тени. Сражаясь с тобой на улицах. Танцуя с тобой во снах. Потому что жить без тебя можно только тогда, когда я знаю, что ты тоже где-то живешь.

— Пожалуйста, — шепчу я.

— Китт не позволит мне прекратить охоту на тебя. Он прикладывает руку к моей щеке. — Ты должна…

Он резко останавливается, его голова слегка наклоняется в сторону.

— Что? — нерешительно спрашиваю я. — Что такое?

Он ничего не говорит, единственное движение — дрожание мускулов на его щеке.

— Кай?

Его взгляд внезапно встречается с моим. — Они идут.

— Кто?

— Китт, должно быть, поручил моим людям прочесывать окраины города в поисках меня, — бормочет он себе под нос. — Они нас заметили. Два Флэша, быстро приближаются.

У меня пересыхает в горле.

Кай закидывает рюкзак на плечи, а затем перебрасывает лук через грудь. Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, но оглядывается через плечо.

Теперь я вижу их — две размытые фигуры, приближающиеся к нам. Странно наблюдать за работой способностей после стольких дней, проведенных без них. Стольких славных дней, когда все были такими же Обыкновенными, как и я.

— Эй, посмотри на меня, — бормочет он. Я поворачиваюсь, чтобы встретить его жесткий взгляд. — Мне нужно, чтобы ты мне подыграла. Сможешь?

— Играть роль — это то, с чем я хорошо знакома, — ровно говорю я.

Он кивает. — Будь умницей. Я собираюсь все исправить. Обещаю.

Теперь моя очередь кивать. Его глаза мелькают между моими, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься в его объятия. — Ты — мое доказательство существования рая, — бормочет он, быстро щелкая меня по носу.

Затем он поворачивается к фигурам, приближающимся к нам, и произносит одно слово, которое я едва улавливаю.

Притворись.

Глава 47

Пэйдин

— Давно пора было заметить нас здесь.

Голос Кая такой холодный, бессердечный, что я и забыла, каким он может быть. Он идет вперед, навстречу мужчинам, небрежно волоча меня за собой.

— В-Ваше Высочество, — заикаясь, произносит один из них, быстро кланяясь, а другой следует за ним. — Мы ждали вас несколько дней назад. Подумали, что что-то случилось…

Кай несколько неловких мгновений смотрит на мужчину сверху вниз, скрестив руки на груди. — Ты новенький.

Имперец переминается с ноги на ногу. — Да, сэр.

Кай — Энфорсер — кивает. — Значит, ты еще не понял, что сомневаться в моих способностях — верный способ лишиться языка. — С каждым словом мужчина становится все бледнее. — Так пусть это будет уроком. Предупреждением.

Я уже видела, как он обращается со своими Имперцами, видела, насколько очевидно его презрение к ним. Но я не понимала, насколько это фасад, демонстрация власти и контроля. Грань между уважением и страхом очень тонка, и после этой неудачной миссии он напоминает всем, кто он такой на самом деле.

— А теперь снимите с меня эту цепь, — просто говорит он.

Мужчины, спотыкаясь, шагают вперед, вынимая мечи из ножен по бокам. Я поднимаю подбородок, когда они оглядывают меня, и отвращение на их лицах зеркально отражается на моем собственном. Особенно уродливый Имперец плюет мне под ноги, и я, не колеблясь, делаю то же самое — только ему в лицо.

Из моей губы брызжет кровь, когда его ладонь касается моей щеки. Моя голова мотается в сторону, и я сплевываю кровь в маки, окружающие нас.

Когда я поворачиваю голову обратно к мужчине, то обнаруживаю, что он стоит лицом к лицу со своим Энфорсером. Глаза Кая — как осколки льда, такие холодные, что обжигают. — Еще раз тронешь ее, — рычит он низким голосом, — и я перережу тебе горло. Она моя.

От его ледяного тона у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Он говорил нечто подобное своим людям еще в Скорчах, но сейчас это звучит иначе. Это звучит как невысказанные слова и скрытая тоска. Как будто он говорил со мной на языке, который они никогда не поймут.

Имперец неоднократно кивает, пока Кай не отходит в сторону. Я задыхаюсь от боли, пронзившей мою лодыжку, и опускаю взгляд вниз: другой Имперец засовывает лезвие своего меча в манжету.

Он небрежно рассекает мою кожу, пытаясь разъединить манжету. Я прикусываю язык, чтобы не закричать и не доставить ему удовольствие от осознания того, что он причиняет мне боль.

Я чувствую, как горячая кровь вытекает из пореза и стекает в ботинок. Сердце колотится, глаза ищут Кая. Он смотрит на меня, в его взгляде мелькает раскаяние. Один только его взгляд умоляет меня о прощении, умоляет услышать его невысказанное слово.

Притворись.

Я отворачиваюсь и смотрю на свой ботинок. Боль заканчивается только тогда, когда манжета размыкается с приятным щелчком. Я выдыхаю, когда Имперец отрывает меч от моей разорванной кожи. Его лицо близко к моему, белая маска скрывает большую его часть, за исключением ухмылки, которой он одаривает меня.

Не обращая на него внимания, я пытаюсь размять затекшую и липкую лодыжку. Нога кажется чужой без ограничивающих ее украшений. Желание бежать становится непреодолимым, это инстинкт, который поглощает все рациональные мысли.

— Даже не думай об этом, девочка.

Имперец, должно быть, прочитал все мои мысли по лицу. Он злобно смотрит на меня, вызывая осмелиться сделать хоть шаг. — Ты не сможешь обогнать меня, Обыкновенная.

Я вздрагиваю от его слов. Не потому, что шокирована тем, что он знает, кто я такая, а потому, что всю жизнь боялась услышать эти слова из уст Имперца.

Я выпрямляюсь, отказываясь трусить. — Я обгоняла вас всю свою жизнь.

Его рука дергается, борясь с желанием ударить меня по лицу во второй раз. Он передумывает, когда к нему приближается Энфорсер. — Наденьте на нее наручники.

Оба Имперца кивают, прежде чем тот, что поспокойнее, начинает зажимать железки на моих запястьях. Я поднимаю взгляд на Кая, его маска холодна и бесстрастна. Я вспоминаю каждый момент, когда говорила себе, что ненавижу его, каждый момент, когда была полна решимости поступить с ним так же, как он поступил с моим отцом. А потом я переношу все это на свое лицо.

Притворяюсь.

— По возвращении в город вас будет ждать лошадь, Ваше Высочество.

Кай поворачивается к Имперцу. — Хорошо. Пойдемте.

Другой Имперец толкает меня вперед, едва не отправляя лицом в маки под нами. Я закатываю глаза, ни на кого конкретно не глядя. — Используйте слова, мальчики. Мы, Обыкновенные, не говорим на других языках, и я вполне способна идти без толчка.

— И зачем нам тратить на тебя дыхание, предательница? —