— Может, само рассосется. — предположил Муня.

— И через какое время это может случиться?

— Ну, через пару часов, может, я же не специалист в таких случаях.

— Тогда сейчас выносим их на сухое место. Позже запалим костер и высушимся.

— Надо трупы обобрать и добить третьего. Он так из топи и не выбрался — предложил Японец.

— Не надо пока к нему походить, в том месте уже один наш утонул. Не успели спасти. Вытаскиваем Игоря и Пастуха на сухое место, мародерим и разжигаем костер.

— А если их дружки сюда заявятся? — опасливо спросил Муня.

— Значит мы все уже трупы. — зловеще предположил Петр. — Надо ждать, пока придут в себя или… — он махнул обреченно рукой, и одинокая слеза покатилась из глаз, оставляя на измазанной грязью щеке светлую дорожку.

— Думаешь, они умрут? — тихо спросил Муня.

Петр внезапно со злостью схватил его за шиворот.

— Не произноси больше про них это слово. — он начал трясти Муню, как грушу. — Ты меня понял? Понял, я тебя спрашиваю?

— Остынь, Петя — подошел к ним Хунг и оторвал руку командира от их бледного товарища. — Надо слеги сделать, чтоб тащить. Пошли уже.

Через час, оттащив парализованных на сухое место и оставив Муню заботиться о костре, все остальные, кроме Хунга, исчезнувшего охотиться, направились мародерить. У мертвых драконов не нашли ничего существенного, кроме слегка странной пилы, работавшей немного другим способом и топора, они не нашли. Забрав на всякий случай еще и пращи, которые надо было переделывать под человеческие руки, отправились на болото. От третьего ящера в болоте торчала одна голова и японец долго кружил вокруг него с мачете, желая ее отрубить. Петру даже пришлось прикрикнуть на него, чтоб не смел лезть в топь, отчего тот очень расстроился. Но камикадзе нынче были не в моде и он, погоревав, просто начал лупить тварь по голове своей жердью, пока тот полностью не скрылся в пучине болота. Глядя на него, Петр на мгновение ужаснулся при мысли о том, чем Японец занимался на Земле с такими привычками, но вслух выражаться по поводу его жестокости не стал и в предвкушении трофеев направился к самолету. Судя по тому, что в нем нашли, он все-таки был гражданским и использовался для разведки и облетов территории. Тщательно обыскав буквально все, включая останки пассажиров, все, на их взгляд, полезное, загрузили в мешки и отнесли к костру. Для себя Петр решил, что на этот раз хотя бы двадцать процентов добычи придется распределить между всеми бойцами, находившимися здесь, иначе его просто не поймут, судя по алчным взглядам азиатов. Игорь и Пастух так и лежали мешками на срубленных для них ветках, так что вопрос, где ночевать, отпал сам собой. Ночь прошла относительно спокойно, а утром стали разглядывать трофеи. Топор с пилой оказались гораздо лучше качеством, чем в лагере, видно снабжение ящеров было не в пример достойнее. С деньгами вышло еще веселее, около сорока золотых кредитов теперь грели сердца в карманах. Щедро раздав всем, кроме парализованных, которые вроде начали приходить в себя, по два золотых, Петр стал рассматривать оружие. Они стали счастливыми обладателями еще двух винтовок с шестью магазинами по шестнадцать дротиков с газовым баллончиком на прикладе и стреляющих на сорок метров, как выяснилось после их проверки. Кроме того, были еще две бандурины, размером с гранатомет и соответствующим весом, из которых при нажатии кнопки вылетала тончайшая металлическая сетка неимоверной прочности, накрывавшая добычу на расстоянии до пятнадцати метров и рассчитанная на тушку весом в 200–300 килограмм. Их сразу обозвали «Джавелинами» и решили, что такое может пригодится разве что при защите лагеря. А вот карт местности никто не нашел, скорее всего ими пользовались электронно на экранах многочисленных мониторов, прикрепленными к стенкам внутри самолета вместе с прочей аппаратурой. Из всего остального порадовали несколько аптечек, в которых были бинты и жгуты. Многочисленные ампулы с иньекторами тоже не стали выкидывать, вдруг пригодится. С инструментами все было сложнее, о предназначении многих было только догадываться. В конце концов из неопознанного отобрали все металлическое и сложили в мешки, а ящики из-под них решили нести дальше отдельно.

— Пииить. — вдруг послышался хриплый голос.

— О, наш курилка в себя приходит! — обрадовался Муня. — Со вторым днем рожденья тебя, старичок! Вот тебе водичка, извини, молока для грудничков у меня нету…

— Тыыы…

— Молчи, я знаю. Я дегенерат, который поит тебя водой и радуется, что ты остался живым в нашей дружной компашке. Лучше скажи, кому первому хочешь привет передать.

— Сууука… Где мы?

— Да все там же. Осторожно, Игорек, не надо расплескивать, за чистой водой полчаса скакать по корягам. У нас, в отличие от драконов, все хорошо. Их больше нет, а мы целы и ждем, когда вы с Пастухом в себя придете, домой очень хочется. И да, сегодня можешь безнаказанно обзываться, у тебя льготный период. Заслужил, красава.

— Мы их убииили?

— Можешь не сомневаться, они уже в своей валгалле знакомятся с местными обычаями. Давай, приходи в себя, очень хочется убраться из этого гостеприимного местечка. А то их дружки по случаю заявятся, тогда будем в совсем другом месте общаться, что очень нежелательно. Старичок, приходи быстрее в себя, я от тревоги нахождения здесь уже писаюсь, как младенец.

— Мууня, мне тоже воды даай… И перестань верещать, тооошнит от тебя — послышался голос Пастуха.

— О, дитя гор, и ты восстал из пепла! — Еще больше обрадовался Муня. — на тоже водички, феникс ты наш грузинский! Петя, может собираться пора? Наши орелики уже клекотать начали.

— Лучше об обеде им позаботься. Раньше, чем через пару часов все равно не оклемаются, чтоб самим ходить

Глава 31

Лагерь их встретил радостными воплями, видать, нервничали, что ушли в рейд такой немногочисленной группой, а узнав про раздолбанную в болотах разведгруппу ящеров и вовсе веселье достигло апогея. Хорошо, что здесь пока до изготовления бухла не додумались, а то бы жизнь в новом форте была бы парализована на пару дней. А так все обошлось горячей встречей и праздничным ужином. Петр, несмотря на усталость, придирчиво осмотрел, что было сделано в лагере за их отсутствие. Воду отвели еще от одного грота и работы велись около последнего, хотя вяло. Уперлись в сплошной камень и пробивать дальше русло грозило неделями грандиозного труда. Зато с восстановлением гончарных работ все выходило отлично, первые емкости для воды уже сушились на пока еще жарком