– Погоди, тебе нормально, если…

– Ты безнадежен. – Голос Коффи тоже стал низким, едва различимым. – А ты думаешь, зачем я к тебе пересела?

Экон отодвинулся еще дальше.

– Ты… ты хотела, чтобы я это сделал?

– Конечно, хотела. – Она опустила взгляд. – Ты мне нравишься.

Этих простых слов было достаточно – Экону большего было не нужно. Мир вокруг накренился, когда они оба опустились на землю, пристроившись так, чтобы лежать рядом друг с другом. Он позволил пальцам проследить ее очертания, опускаясь и поднимаясь по ее бедрам. Где-то внутри скапливался новый жар, внизу живота. Они сблизились, и внезапно он отчетливо осознал, какие части их тел соприкасаются. Все эти чувства, все это желание были странными, будто тысяча колибри были заперты между его ребрами, но ему это нравилось. Он снова услышал в мыслях ее слова.

Ты мне нравишься.

Она тоже ему нравилась, и сильно, и внезапно это показалось самым очевидным фактом в мире. Ему нравились завитки ее волос, полуночный цвет ее глаз. Ему нравился звук ее смеха и то, как она всегда спорила с ним. Ему нравилось в ней все. Это не была любовь – он даже не уверен был, что знает, как правильно любить, – но это было что-то хорошее – сильная привязанность, – и он хотел, чтобы этого становилось еще больше.

Экон снова поцеловал ее, и она издала тихий звук, не отрываясь от его рта. Он закрыл глаза, и у него возникла тысяча новых вопросов. Он должен делать что-то еще? А она? Что дальше? Он приоткрыл глаза, с любопытством ожидая ответа, и застыл.

Глаза Коффи были по-прежнему закрыты, на ее губах блуждала улыбка, но он заметил что-то у нее за спиной, совсем рядом с ними, – движение. Быстрое, почти неразличимое. Он резко сел.

– Что не так? – Коффи тоже испуганно выпрямилась.

– Уф, ничего. – Экон постарался скрыть страх в голосе. – Просто… – Он пытался найти слова. – Думаю, нужно…

– Верно. – В голосе Коффи отчетливо послышалась боль. – Да, пожалуй… лучше остановимся на этом.

Нет. Этого Экон точно не хотел, но в то же время его сердце забилось по-новому, неприятно. Он снова посмотрел в сторону деревьев – там что-то быстро промелькнуло. Он не хотел говорить Коффи, что почти уверен: там кто-то был, кто-то наблюдал за ними. И в особенности он не хотел говорить, что этот кто-то носил совершенно конкретный оттенок синего. Он надеялся, что его слова звучали спокойней, чем он себя чувствовал.

– Нам просто очень рано вставать завтра, – сказал он. – Думаю, будет полезно поспать.

Коффи не посмотрела на него.

– Конечно. Тогда спокойной ночи.

Больше она ничего не сказала – встала и отряхнулась, а затем устроилась по другую сторону от костра. Она легла на бок, спиной к нему, и больше не двигалась. Экон подождал, пока она не уснет, а потом встал и тихо двинулся к двум деревьям, где заметил движение. Он как раз прошел между ними, когда рука зажала ему рот.

– Не. Двигайся.

Облегчение и гнев притушили страх в груди Экона. Он знал этот голос. Рука, закрывавшая ему рот, отпустила его. Старший брат подмигнул в темноте.

– Кам. – Экон старался говорить тихо.

– Собственной персоной.

– Как ты…

– Тссс.

Экон присел, отодвинувшись от брата, и они оба увидели, как из темноты по другую сторону лагеря возник огромный силуэт. Адия. Огромное чудовище понюхало воздух, а затем покрутилось на месте и улеглось на землю. Через несколько секунд оно уже спало, свернувшись в шар.

– Невероятно, – сказал Камау. Он неотрывно смотрел на Адию, словно это была гора золота. – Я никогда не думал, что наконец увижу его сам.

Экон нахмурился:

– Почему ты не предупредил, что идешь?

– Не хотел вас прерывать. – Камау посмотрел на него и выразительно поиграл бровями. – Похоже, ты хорошо проводил время со своей подругой. – Он повернулся к Адии. – Очень умно: использовать запах еды, чтобы заманить эту тварь в ваш лагерь.

У Экона начинала болеть голова. Это было чересчур, слишком много эмоций одновременно боролось внутри его. Он был зол и растерян, но больше всего он был встревожен.

– Как ты меня нашел?

Камау закатил глаза:

– Найти тебя несложно. – За маской непринужденности Экон разглядел подлинное беспокойство. – Я же сказал тебе прятать следы, Экон. Сложно оставить более четкий след, чем вы.

Экон попытался не показать, что его окатила волна унижения. Он заверил брата, что умеет охотиться. А теперь выставил себя дураком. Впервые за несколько дней его пальцы снова потянуло отбивать ритм. Он намеренно сменил тему:

– Как долго охотничий отряд в джунглях?

– Несколько дней.

– И вы… нормально справились?

Вместо ответа по лицу Камау пробежала тень, заметная даже в слабом свете.

– Не особенно, – мрачно ответил он. – Мы попали в туман.

– Рядом с границей. – Экон кивнул. – Мы тоже туда попадали.

– Понадобился целый день, чтобы пробиться, – продолжал Камау. – Но когда это все же удалось, пропали два воина – Захур и Дауди, не знаю, помнишь ли ты их.

Экону показалось, будто в желудок упал тяжелый камень. Он не стал говорить Камау, что помнит их обоих, что говорил с ними обоими как раз перед тем, как они с Коффи отправились в джунгли. Теперь ему пришло в голову, как повезло им с Коффи. Подняв взгляд, он заметил, что брат по-прежнему наблюдает за ним. Его наполнило ощущение предчувствия и странной жалости. Он не знал, как объяснить все, что выяснил за последние несколько дней, но в этот момент он решился. Он должен был попытаться.

– Камау, – начал он. – Мне нужно кое-что тебе сказать. Многое покажется поначалу невероятным, но Шетани – это…

– Эта девушка, у костра. Та, с которой ты целовался. – Камау оценивающе взглянул на Коффи. – Кто она?

На этот раз Экон поморщился.

– Ее зовут Коффи. Я встретил ее в Лкоссе, и…

– Выглядит простовато, – с казал Камау, наклонив голову. Он оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Экон нахмурился, и тут же примирительно вскинул руки: – Эй, я тебя не сужу. Я просто не думал, что обычные девушки-йаба в твоем вкусе…

– Она не обычная, что бы это ни значило, – проговорил Экон сквозь зубы. – И она не йаба. Она джеде.

Выражение лица Камау тут же изменилось:

– Что?

– Ты все слышал. – Он никогда не говорил со старшим братом в таком тоне. Камау всегда был крупнее, так что Экону не хотелось ввязываться с ним в споры. Но мысль о том, что он –