было по вечерам. Оля все-таки поерзала – засиделась. Пальцы Раима тут же нежно сжались – это он так успокаивает и пытается ободрить. Какой же все-таки внимательный мужчина! И внимание такое… всегда уместное. Надо же, руку хаму сломал. Оля напрочь забыла тот эпизод, когда к ней на ступенях околотка пристал с невнятными претензиями боевик, повернутый на презрениях к землянам. Тьфу на боевика, потому что дальше случилась встреча с шельмой и чуть не умер вот этот восхитительный мужчина. Хама Оля из головы выкинула, а Рэм не забыл и наказал. Она повернула голову, дождалась ответного взгляда и улыбнулась. Залюбовалась. Все-таки в мужской зрелости есть особое манкое очарование. Не классический красавец, но смотреть приятно. И сразу видно, что не слабак. Морщинки и седина только подчеркивают силу подтянутого, легкого сухого тела.

Блин, как будто юность вернулась: хочется, а негде… В родной караулке Пашка, не просить же его уйти. А в комнаты Раима величество таскается по любому поводу – привык он так за эти годы. Ходок, вот и шляется. Чтоб ему шагалось легко и подальше. Одна радость – нрекдольская кодировка на эмоции потихоньку восстановилась, и тоска по прежней жизни утихла, как магнитная буря. Осталась только нежная грусть, такая прозрачная, что не замечать ее было очень легко: были более насущные поводы понервничать. Например, апрольцы.

 

Раим искренне был рад паузе – хоть мысли с эмоциями чуть синхронизируются. Нужно было не в обнимку стоять в вольере Свапа и мурлыкать ни о чем, а разговаривать с умной женщиной. Разговаривать и еще раз разговаривать. Глядишь, не чувствовал бы себя сейчас таким оглоушенным. Кто бы мог подумать, что Оленька так далеко заглядывает?

Вывести нового нгурула!

Он, целый лавэ, ближник королей, думал не больше чем на полгода вперед, а эта маленькая женщина – на полжизни. И что самое удивительное, кажется, она имела в виду их совместную жизнь.

Хотелось думать об этом, а не о соревнованиях и уж тем более не о возможных беженцах с Апрола. А они, шельмы их дери, скорее всего, появятся. Предчувствиям Оленьки стоит верить, можно даже вероятности не проверять. Правда, сама она этот свой талант называет «просто аналитикой, слегка подкрепленной бусиной-интуишкой».

 

Их величества действительно общались на личной закрытой волне. Они умели это еще до того, как научились говорить. И Ольга угадала, отчасти они сплетничали. Правда, не о них с Раимом, а больше о ней. Эрик, ехидно посмеиваясь, пытался унять раздражение братика. Оно понятно, что слушать рассказы, даже подтвержденные ментальными образами, – это одно, а личный опыт общения – это совсем другое. Спокойная, чуточку безразличная уверенность маленькой женщины, которая не пыталась понравиться и которой – о ужас! – ничего от коронованных братьев не было нужно, вызывала у Эльзиса непонимание. А все, что он не мог контролировать, раздражало до чесотки. Эльзис привык пусть к завуалированному, но заискиванию. Земляне не заискивали. Даже мальчишка. Тот выражал вполне искреннее почтение, но не заискивал. Как там брат говорил? Сын воина, имеющего право отдавать приказы равным? Эрик утверждал, что в этом главная сила юного землянина с непонятной магией.

А Ольга?

Эльзис был несколько подготовлен братом, но как быть готовым к такому? Ну, ладно – рассуждает как бывалый умный мужчина. И среди нрекдолок встречаются весьма разумные дамы, совета которых не грех и послушать. Но эта… Типа: вы спросили – я сказала. А как вы отнесетесь к сказанному – ваш выбор. А ей, Ольге, и дела нет. Хотите – примите к сведению. Хотите – забудьте прямо сейчас. И ведь говорила здравые вещи! А о чем умолчала? Эта мысль добавляла раздражения.

– Не злись, – увещевал Эрик, – просто относись как к природному явлению. Как к ветерку. Повлиять можно, но смысла не имеет. Это ты еще друзей ее не видел. Жех, тот силу понимает и уважать ее умеет, а какова природа силы, ему не так уж важно. А Серафима – та вроде как даже бравирует независимыми манерами. – Эрик чуть прикрыл глаза, воспроизводя в памяти сцену, когда Сима отказалась и дальше нянчиться с апрольцами. Эльзис не удержал брови на месте, хотя знал, что за ним наблюдают.

– Так и сказала: «Меня Оля попросила, а к тебе не нанималась»? Она знает, кто ты?

– Знает, – ухмыльнулся Эрик, – хотя делает вид, что не знает.

– И как ты ее наказал?

– Да никак. По совести ее награждать нужно.

– Братик, – мысли Эльзиса приобрели опасную вкрадчивость, – каждый подданный короны обязан послужить своему королю по первому требованию. Была бы еще магичка приличная, а то пустышка.

– Не заводись, брат. Она и послужила. Хорошо послужила, причем бесплатно. Высвободила мне Ольгу для других дел, быт Оуссам наладила. А главное – почти развязала мне руки, осадив апрольца. Я и сам подумывал, как бы это сделать половчее, чтобы с крутым целителем не поссориться и рамочки ему обозначить. А она прямо в лоб: ваш клан – ваша забота.

– Ему были нужны рамки? Сам не понимал?

– Вспомни аррату Анахель. Та до сих пор считает, что ей все должны, раз она с Апрола. Хайрем такой же. Сам к короне присосался, то ладно – одним визитом на Землю отслужил. Можно было бы потерпеть некоторое время, пока не обустроится, а потом все равно на место ставить.Так он явно рассчитывал, что корона не только его самого и его внучку, но и десять женщин и детей клана Оусс на казенный кошт возьмет.

– А и правда. Куда их? Замуж? Брачный аукцион?

– Замуж вряд ли. Они Оуссу клятву давали, мы не вправе. – Эрик мысленно отмахнулся. – Проявим милосердие. Пусть оправятся после испытаний, а потом Ольга что-нибудь придумает. Закругляемся, брат.

Эльзис понимал, что пауза затягивается до неприличия, поэтому несколько сварливо прервал молчание:

– Что случилось, дорогая Ольга? Почему вы ерзаете?

Оля чуть вздрогнула, чем доставила короленку номер раз удовольствие, вздохнула и ответила предельно кратко:

– Думаю, – чуток помолчала, спрятавшись за клином волос, – хороша ли во дворце уборочная магия. – Ответ явно не вызвал у величеств понимания, и Оля пояснила: – Ваши шикарные ковры пострадают, если Тырю в ближайшее время не выпустить на травку. Да я и сама не отказалась бы носик