Позади него безмолвно застыли еще четверо полукровок. Они больше не стенали, не взывали ни к чьей милости. Наверное, только теперь они до конца осознали, что никто не придет за ними, никто не посулит спасение. А раскаиваться и просить – глупость, тут либо своими зубами в жизнь вгрызаться, либо помирать.

– Она претерпела слишком много боли. Ты хоть знаешь, что с ней делали? Как ее перекидывали друг другу? – опустив голову, мрачно отозвался Рехи.

Вспомнились ее страшные рассказы. Об этом она не лгала, ее мука была реальной. Она искала избавления в Ларте, искала помощи, но от неумения сражаться вновь стала только игрушкой на оргиях короля.

– Делали… и люди делали, и мы делали, – отстраненно отозвался Ларт, но глаза его полубезумно сверкнули. – Я пережил тоже немало. И не тебе судить, что и кто делал со мной.

– Но ты убил ее, даже не попытавшись помочь.

Слова сами собой вылетали и жалили, жалили, жалили. Хотелось осуждать, чтобы не быть осужденным. Наверное, из-за этого, наверное, из-за собственного побега Рехи обвинял теперь другого.

– Поздно… Все поздно. Я бы учуял этот взрыв. Я бы…

Ларт отошел от могилы, хотел что-то приказать своему «народу», но обнаружил, что скончался еще один полукровка: молча застыл на песке, повесив голову на грудь. Все решили, что он просто уснул от изнеможения. Ларт ткнул его, чтобы разбудить, а мертвец упал навзничь, нелепо раскинув руки и ноги.

– Ты бы погиб вместе со всеми! – истошно воскликнул Рехи, уже не скрывая своих чувств. Он спас, он вывел Ларта за пределы опасности, но потом не сумел противостоять его горю. А от полуспасителя разве есть толк? Нет, Ларт выжил сам, да еще попытался кого-то вытащить. Но все напрасно. Все. За что?..

– Да… Это правда, – вдруг признал Ларт, все еще держась поодаль. – Очухался и подскочил я, когда рвануло. Потом… На месте деревни – огненный разлом. И все. Ничего не осталось. Ничего.

Боль и отчаяние застыли туманной пеленой в поблекших глазах. Ларт оцепенел – воплощение одиночества, покинутый, растерзанный, в окружении последних полукровок, не всадников, а предателей. Да и что теперь означало слово «всадник», когда все диковинные обученные ящеры погибли? И Рехи… Он тоже предал, он тоже сбежал. Наверное, он никогда и ни о чем по-настоящему не сожалел, потому что никем не дорожил. Теперь же захотелось приблизиться к Ларту, поддержать его, возможно, извиниться. Но стоило неуверенно протянуть руку к его плечу, чтобы отвлечь от мрачных мыслей, как проклятый свергнутый король дернулся, а потом впился всеми четырьмя клыками в запястье Рехи.

Эльф тут же освободился и поджал раненную руку. Мириться Ларт явно не желал. Впрочем, рассчитывать на быстрое прощение не приходилось. Но потом взыграл и собственный лютый гнев: в конце концов, Рехи никогда не просил пленять его, он даже не хотел знакомиться с пропащим поселением. Да, определенно, Ларт сам был виноват в своем гневе, в своей обиде. И все же Рехи зачем-то искал его среди пустыни.

– Надо идти, – сказал он угрюмо.

Как ни странно, но Ларт послушался, махнув оставшимся полукровкам. Они пошли следом, неуверенно, точно малые дети. Ноги их заплетались, они постоянно падали. Рехи же держался на расстоянии, в стороне, но поминутно оглядывался на Ларта. Опальный король впал в оцепенение, глядя только прямо перед собой.

«Ладно, ничего. Идет – это уже хорошо», – обнадеживал себя Рехи. Он еще не знал, куда и как им идти, но рассчитывал вывести Ларта из облака удушающего пепла и дыма. Поэтому по привычке брел на красный огонек, который все дальше вел их от ужасающего места.

Где-то там, уже далеко за спиной, нашла последнее пристанище Телла, а вместе с ней растворились в лаве полукровки, ящеры и сам людоедский дух деревни. К лучшему ли? К худшему? Об этом Рехи не думал, он просто шел, с каждым шагом все лучше понимая, что двое выживших ведут за собой мертвецов.

Уцелевшие полукровки молчали, и с каждым мигом все дальше уходили по дороге смерти в мир призраков. Они растворялись на глазах, покрытые струпьями, волдырями, слабо стенавшие от боли. Ларт даже не пытался приободрить их. Похоже, он тоже смирился, что никого не спас, никого не вывел. Предводитель отряда обреченных брел в никуда и тешил себя иллюзией, будто ведет их вперед, в новое будущее. Он не останавливался для отдыха, не искал места для привала, не озирался по сторонам в поисках пищи. Ему казалось, что это он командует, Ларт даже не осознавал, что вел их Рехи, который размышлял с заботливым злорадством: «Ничего-ничего, ты только иди. Так, глядишь, и дойдем». Но порой его и самого мучил вопрос: а куда? И какой им, свободным от всего, отмерян путь?

«Сейчас бы Митрия и Сумеречного сюда, как в тот первый раз возле дерева, чтобы и силы дали чуток, и цель объяснили. Хотя разве непонятно они объяснили? Иди на смерть, глупый Страж, иди… А Ларту тоже идти со мной на смерть? Он-то тут причем? Хотя, верно, по их замыслу ему следовало и вовсе сгинуть в деревне. Так, что ли?» – думал Рехи, временами посматривая на непроницаемо черное небо. В нем не золотились светлые крылья семаргла и не сыпались черные перья. Никаких знамений и предсказаний. Только пепел.

Путь по бесплодным землям длился в тяжелом молчании. Давно ныли и тряслись от усталости ноги, давно перед глазами плыла муть, но остановиться означало умереть, поэтому бессмысленный поход в неизвестность продолжался. Рехи ловил себя на мысли, что успел отвыкнуть от этой дурманящей гибельной свободы. После рокового урагана он доверял только воле пустыни и судьбе, которая вела куда-то вперед, иногда подбрасывая пищу.

Еда… Чтобы куда-то двигаться дальше, всем требовалась еда. Для эльфа – кровь. И тогда в голове Рехи созрел величайший по своей простоте и… гнусности план. «Не выпивать до смерти, чтобы потом вернуться и насытиться теми же», – вспомнилась давняя идея. Тогда еще ребята из отряда предлагали таскать жертву с собой, да Рехи осадил их, мол, жертву-то кормить тоже надо. А здесь еда шла рядом, чуть в отдалении. Еда… Ларт… Не только еда, не просто еда. Рехи одергивал себя, но одновременно сознавал, что другого выбора у него просто нет.

– Ешь! – сказал Рехи, когда по счастливой случайности поймал мелкую рептилию с ладонь величиной. Ларт воззрился бессмысленным взглядом, пока Рехи стряхивал с дергавшегося создания песок.

– Ну? Ты забыл, как пользоваться зубами? Ешь, солнце тебе на голову!