– Прямо-таки эпиграф к человеческому упрямству. Восхитительно.

– И когда же я вернусь в прежнюю реальность, Белыш? – сказал я с вызовом.

– Ты готов?

– Прямо сейчас. Пожалуйста.

– Как скажешь.

Бог воздел руку и приготовился щелкнуть пальцами.

Внутри меня заклокотало радостное волнение. Неужели я и вправду вернусь домой? Вернусь в две тысячи четырнадцатый?..

Осталось всего несколько секунд, чтобы узнать наверняка. Пять, четыре, три, две, одна… Щелк.

Полнейшая перезагрузка.

Часть четвертая

Эпилог

Глава последняя

Мираж былой любви: фатализм и вечность

Мне часто снится один человек. Одно и то же место. Одна и та же ситуация…

Утро я встретил в своей постели. На часах было семь, звенел будильник. Выключив его, я протер глаза и осмотрелся. В залитой косыми лучами восходящего солнца мальчишеской комнате больше не было отаку-вещей. Всё, как в две тысячи четырнадцатом году. «Точно. Мне же снова шестнадцать. – Проверив телефон, я убедился в том, что и Адам, и Гарри живы. И Мирай… – Ну конечно же! Это все-таки был не сон!»

– Рэй, ты уже встал? – донесся с кухни сладкий голос мамы. – Я приготовила тебе завтрак. Подъем!

«Мама… ты дома! Ты снова рядом!»

Я вскочил с постели и как оголтелый побежал на кухню.

– Мама! Доброе утро, мамочка!

Я накинулся на нее и заключил в объятия.

– Доброе утро, сынок. Что это с тобой? Сегодня что, День матери?

– Нет, просто я счастлив снова видеть твое лицо перед собой! Я люблю тебя, мама!

Она была настолько тронута столь неожиданным признанием, что прослезилась.

– Батюшки, Рэй, как же давно я не слышала от тебя таких теплых слов! Я тоже тебя люблю!

– Что за шум, а драки нет? – В комнату вошел отец. – Мейлин, что происходит?

– О дорогой, наш сын…

– Папа! Ты тоже тут!

Я оторвался от матери и прыгнул на отца.

– Какая муха тебя укусила, Рэй?.. Чего это ты такой сентиментальный с утра? Ну-ну, не сжимай так крепко… немаленький ведь уже.

– Прости, – я отстранился. – Доброе утро.

– Поистине доброе, сын!

– Как ваша работа? – спросил я, как сел за стол. – Давно не интересовался.

– Мы же тебе только вчера сказали, что уже в эти выходные мама уезжает в Джорджию на пару недель. Будет писать статью о демоническом автобусе-призраке, что кошмарит мирных жителей Атланты уже как полгода.

– Похоже на городскую легенду.

– Задача твоей мамы – опровергать или подтверждать эти легенды. Ну а если читатели уж очень хотят верить во что-то, но реальность этого чего-то не допускает, то ради прибыли приходится прибегать к ухищрениям журналистов. Так мы и работаем с твоей мамой. У меня же дела в Вашингтоне.

– Хе-хе. Удачи вам тогда!

Как же я был рад вновь сидеть за этим столом и болтать с родителями… и даже не смотрел на то, что мне не очень нравилась их деятельность.

– Спасибо. Мы уж постараемся. А ты давай с учебой не подводи.

– Не подведу! Обещаю.

– Интересно, когда же уже у нас, в Айове, начнут происходить события для твоих статей, Мейлин? – вопросил отец, отхлебнув кофе. – Судя по всему, сын скучает…

Я сложил вилку и ложку, доев завтрак. Вот уж и правда – доброе утро.

На улице зима, небо окрашено в розовый. Я стою в парке и гляжу на милую девушку четырнадцати лет.

Чистейшая лазурь необъятных небес приветливо нависла над городом. Вдыхая запах уходящей зимы, я брел в сторону своей школы с автобусной остановки. Впереди много ребят, которые тоже стремились не опоздать к началу своего ученического паломничества. В эти минуты я, как никогда, был счастлив тому, что школьник. И единственная моя проблема сейчас – это ближайшая контрольная работа. И я даже не знал, есть в этот день что-нибудь эдакое или же нет. Было как-то всё равно. Меня обуревала уйма чувств, и никакие сложности тоскливых уроков не могли обуздать их. Пребывая в такой ажитации, я шел и ощущал себя иностранцем. Всё было слишком солнечным и спокойным, всё было слишком обыденным и потому слишком… превосходным.

Внезапно кто-то схватил меня за плечо, и прозвучал знакомый голос:

– Чё-то подозрительно тепло сегодня. Похоже, весна уже не за горами.

– Адам?.. Это ты?

Меня накрыло сразу несколькими лавинами воспоминаний: о недавних трагичных событиях и о нашей дружбе задолго до моего приключения. Его бодрое и такое родное выражение лица – выражение, которое я не видел уже очень и очень давно, – подвергало мою нарочито будничную невозмутимость суровому испытанию. Слезы затаились в груди, подтянулись к горлу и готовы были уже пролиться из глаз, но что-то остановило их.

– Что это с тобой? Как будто мертвеца увидел. Опять всю ночь не спал?

– Нет, всё со мной хорошо, – выпалил я. – Ты как себя чувствуешь?

– Отлично. Сегодня планирую сходить в «Дениз» после школы. Позависаем там вместе?

– А-а, можно. Я с удовольствием!

– Я еще Гарри позову.

– Он придет сегодня?

– Уже в школе. Написал, вот, пару минут назад.

– Как же давно я его не видел…

– Целый день? Да уж, давненько.

– Ага. Прости, если я кажусь странным с утра. Сам не понимаю, что на меня нашло, ха-ха. Но я так рад тому, что сейчас говорю с тобой.

Адам приподнял бровь, и на губах его заиграла задиристая усмешка.

– Правда? Вот так не думал, что когда-нибудь услышу от тебя такие слова. Я польщен, Рэй. Скажу, что я тоже рад общению с тобой. Ты к контрольной по физике готовился? Хотя чего я спрашиваю…

– Нет, конечно. Боюсь, я даже не смогу сегодня нормально сидеть за партой.

– Это еще почему?

Я потупил взгляд и с глупой ужимкой ответил:

– Кто его знает.

Она тянет меня за рукав пальто, говорит о желании дотянуться до небес…

– Гарри, ты живой!

Я встретил его с распростертыми объятиями. И в этот раз веки мои сухими не остались.

– Конечно, живой, всего-то день не виделись, – ответил мне он, слегка сконфуженный моим поведением.

– Он странный сегодня, – констатировал Адам. – Боюсь представить, что случилось с ним этой ночью. Сам ничего не говорит. Будто бы Бога встретил, ей-богу!

– Ха-ха-ха! – заливисто засмеялся я. – А я и встретил! И знаете, Он очень интересен! Но вечно одинокий и скучающий. Мне Его так жаль. Только эта моя жалость для Него – как человеку муравьиная смерть. Однако, может, оно и не так. Мне кажется, меня Он любит!

– Да ты сбрендил, Рэй! – загремел Адам. – Пожалуйста, скажи, что тебе это приснилось.

– Если бы…

– Что это значит?

– Грань между сном и действительностью уже давно размыта. В сущности, ее и не было вовсе ближе к концу.

– Нет, с тобой точно не всё в порядке. Давай мы тебя в медпункт отведем? Похоже, ты головой ударился.

– Всё у меня прекрасно, друзья. Я просто… безмерно счастлив, потому и говорю всякое.

– Отчего же ты такой?

– Вы живы, и это всё, что мне сейчас нужно.

– Спасибо, конечно, но ты говоришь так, словно мы уже однажды умирали и внезапно воскресли.

Ничего не подобрав в ответ, я лишь усмехнулся. После этого раздался резкий трезвон, призывающий всех учеников рассесться за партами.

Во время урока я думал обо всём. И мне всё еще было непонятно кое-что. Чем я, собственно, заслужил все те страдания и чем заслужил освобождение?