— Заткнись, дядя, не базарь.

Его все-таки еще пнули «для порядка» ногой в бок. После чего шпана исчезла в темноте. Максима происшествие ничуть не расстроило. Он родился в Малаховке, хорошо знал ее быт и нравы, а потому деньги (когда они были) всегда носил в потайном кармане брюк, ловко пришитом Ниной возле бедра. Он аккуратно пощупал голову и, кроме незначительной шишки на своем черепе, ничего не обнаружил. Даже кожу не рассекли.

Это обстоятельство его настолько обрадовало, что он вытянул из своего тайника в брюках сто рублей, которые через пять минут обменял на пару бутылок водки. И выпил их до утра в беседке, которую огонь пожара только полизал, но сохранил в достаточно пригодном для культурного отдыха состоянии.

Лидия Сотоцкая вздрогнула и отскочила от открытого сейфа, когда в ее кабинет влетел без всяких предупреждений взволнованный Аркадий Седых. Сотоцкая как раз пересчитывала в этот момент личные деньги и крикнула испуганно:

— Ты что, с ума сошел?! Чего тебе надо?!

Аркадий бросился к ней, схватил за плечи и прошептал в лицо:

— Лида! На пороге офиса милиция! Сейчас они будут у тебя!

— Как — у меня?!

— Я слышал, как они спрашивали, где твой кабинет! Непонятно, почему Сотоцкая ударилась в панику.

Не было за ней никакого криминала, никаких махинаций, поскольку деловые интриги криминалом никак не назовешь. Но запаниковала она отчаянно и испуганно спросила:

— Аркаша, твоего отца уже посадили в тюрьму?!

— Да нет! В прокуратуру на беседы ходит! Его так просто не согнешь! Если и сядет за решетку, долго там куковать не будет.

И опять же было необъяснимо, почему Сотоцкая связывала свою судьбу с неприятностями отца Аркадия. Что было, то было, она встречалась в свое время как с папенькой, так и сыночком. Но с папенькой отношения были в большей степени деловые, направленные на укрепление позиций холдинга, что и приветствовал ушедший в небытие Владимир Муратов. Теперь, быть может, Сотоцкая со страху решила, что отец Аркадия потянет ее за собой на нары. «От сумы и тюрьмы не зарекайся!»

— Я предупредил, я убегаю! — объявил Аркадий и ракетой вылетел из кабинета.

Сотоцкая судорожно покидала деньги в сейф, закрыла его и помчалась в лабораторию Артемьева.

Тот сидел в белом халате у массивного стола и, хмурясь, прижимал к уху телефонную трубку. Сотоцкая с разбегу выдернула трубку у него из рук, бросила ее на аппарат и выкрикнула уже на грани истерики:

— Глеб! За мной пришла милиция!

Артемьев взглянул на нее глазами, не замутненными никакой тревогой, помолчал:

— Ну и что?

— Как — что? Я горю синим пламенем!

— А что я могу сделать?

— Я не знаю что! Но сделай же что-нибудь!

— В шкаф тебя спрятать?

— Глеб, сейчас не время для шуток!

— Хорошо, тогда я тебя спрячу в подвале.

— Ты… Ты… Ты… — Сотоцкая, убитая наповал равнодушием милого друга, не находила слов, даже не понимала, что ей делать: залиться ли слезами, упасть на колени или обругать Глеба распоследними словами.

— Я, я, я! — подхватил Артемьев. — Хорошо, ни в холодильнике, ни в мусорном бачке ты не поместишься. Сиди у меня в кабинете и не вылезай. Я тебя запру.

— Глеб, милый…

— Не надо трагедий, пока пьеса еще не написана. Сиди и жди. В столе бутылка джина с тоником — авось успокоишься.

Он вышел из кабинета, скидывая на ходу халат.

Сотоцкая выхватила из стала литровую бутылку джина с тоником, которую Артемьев самостоятельно наполовину заправил чистым джином. Так что напиток получился нестандартный.

Информация Аркадия оказалась точной — на лестнице Артемьев натолкнулся на милиционера в форме и парня в штатском. И штатский спросил:

— Кабинет Лидии Сотоцкой на втором этаже?

— Да. Но ее сейчас там нет.

Он уже определил, что милиция явилась никак не с целью ареста — не тот состав команды. Милиционер в чине рядового и штатский слишком молод для серьезной акции. Штатский спросил еще раз:

— А где же Сотоцкая?

— Я могу ее поискать. В чем дело, собственно говоря?

— Да так, — ответил штатский без нажима. — Кое-какие ее личные семейные неприятности, ничего более.

— Хорошо, — сказал Артемьев. — По коридору налево у нас курилка. Подождите там, а я ее поищу.

— Спасибо.

Артемьев вернулся в кабинет как раз в тот момент, когда Сотоцкая собиралась приложиться к горлышку бутылки. Он извлек сосуд из ее рук и произнес все так же невыразительно:

— Перестань трусить. Этим ты только вызовешь подозрение.

— В чем подозрение?

— Мне кажется, что ветер дует со стороны твоего мужа Дубова.

— С какой стати?! — завизжала Сотоцкая. — Он третью неделю пьянствует на даче и даже не звонит!

— А ты ему звонила?

— Он трубку не поднимает! Пьет в подвале около бочки с вином, которую ему привезли с Кавказа.

— В том-то и дело, — хмуро произнес Артемьев.

— В чем дело?!

— Я не очень уверен, что он пьет.

А что же еще?! — истерично выкрикнула Сотоцкая.

— Возьми себя в руки, я сейчас приведу сюда милицию. — И для того чтоб слова были весомыми, Артемьев хлестко отвесил ей пощечину. — Прочухалась?

— Да, Глеб.

— Видишь, какая польза от оплеухи, выданной доброй рукой? Меня в детстве пороли каждую субботу, с виной и без вины. Добавить?

— Не надо.

— Сиди и делай вид, что говоришь по телефону.

Артемьев сходил за милиционерами и вернулся с ними через минуту. Сотоцкая послушно висела на телефоне. Она положила трубку и спокойно спросила:

— Вы ко мне? Чем обязана?

Штатский тяжело вздохнул и с трудом произнес:

— Лидия Павловна, мне очень тяжело, но я впервые за полтора года службы прихожу к кому-то с такой большой бедой.

— Дубов?! — привстала Сотоцкая.

— Да, ваш муж Игорь Сергеевич Дубов скончался.

— Несчастный случай?

— Не совсем, — уклончиво ответил штатский. — Вы знали, что он проживал на даче?

— Конечно! Он очень устал на работе, взял отпуск за свой счет и поехал отдыхать на дачу.

— Придется и нам с вами туда поехать.

— Можно мне сопровождать Лидию Павловну? — спросил Артемьев.

— Конечно. Я даже сам хотел предложить вам это.

— Отлична — Артемьев заговорил просительно: — Но я вас попрошу, лейтенант, вы спуститесь вниз на автостоянку первым, без нас. А мы там будем минут через пять. Вы же понимаете, что идти Лидии Павловне по коридорам офиса в сопровождении вашего милиционера нехорошо. Это вызовет ненужные пересуды.

— Понимаю. Так и сделаем.

Милиционеры покинули кабинет, и Сотоцкая спросила с испугом:

— Глеб, что там могло произойти?

— Как — что? Догадаться нетрудно. Допился до судорог. Отказало сердце. Или