— А чем ей наша не подходит? Отдельная комната ей лет через восемь только понадобится. К тому времени Кир тоже отколется. Ему двадцать лет квакнет. Будет учиться…

— Потом к тебе в космопорт поеду, — говорит уже по-французски Кир.

— Может, Вите квартирку сообразить? — несмело предлагает папахен.

Ага, держи карман шире! Вероника никогда на такое не согласится. Да мне и не надо.

— Я к тому времени на Луне буду жить.

Излишне упоминать об абсолютной серьёзности моих слов. Хотя воспринимается, как полный треш. Это я понимаю. На этот раз цепенеет не только мачеха, но и папахен. Только Кир радуется.

— Э муа! (И я!), — кричит в полном восторге.

— Вообще-то насчёт квартиры я бы подумал, — меняю своё мнение на ходу. — Неважно, для кого, и неважно, расширять эту или ещё одну приобретать. Недвижимость — самый беспроигрышный вариант вложения денег. Есть минус. С этого места уезжать не хотелось бы. Все друзья здесь.

Глава 25

Светлана, Алиса и другие

6 июля, понедельник, время 13:50.

Синегорск, квартира Машохо.

— Что будешь летом делать? — голосок Светланки в последнее время становится каким-то завлекательно мелодичным. Так бы слушал и слушал.

— К бабушке в село поеду. Ей надо с хозяйством помочь, с друзьями пообщаться, отдохнуть…

— Возьми меня с собой, — девушка толкает меня очулоченными коленками.

Она меня откровенно балует бесстыдным нарядом. В борделе самого высокого класса такого не увидишь. Спокоен только потому, что десять минут назад от неё отполз. Некоторое время могу насладиться чисто эстетически зрелищем красивой блондинки в тонких чёрных чулках с широкой кружевной каймой. Трусики — чисто символические полоски, лифчика под прозрачной короткой комбинацией тоже нет.

Пока продумываю ответ, Света кокетливо машет ножкой, она их не преминула украсить босоножками на шпильках.

— Свет, это деревня. Там нравы прямолинейные, если привёз с собой девчонку и живёшь с ней в одном доме, значит, жена…

— Какие проблемы? — напряжения в голосе не чувствую, но знаю, оно должно быть. — Жена так жена.

— На уголовное наказание напрашиваешься, — ухмыляюсь. — Я — несовершеннолетний, которого ты совращаешь. Подсудное дело.

Не общались всего пару дней, выходные отдали своим семьям, а набросились друг на друга, как после многомесячной разлуки. Сегодня будний день, её родители до вечера на работе. Она меня с утра звала, но утро каждого дня у меня занято на годы вперёд. А может, и на десятки лет. Или пора переводить искин в режим произвольной работы в любое время суток? Посмотрим.

Так или иначе с часа дня до пяти часов — только наше время. На ночь оставаться не могу. Не хочу её родителей в сложное положение ставить. Тот же довод со ссылкой на родителей притормаживает её порыв ехать со мной в Березняки.

— Тебе мой прикид нравится? — снова приваливается ко мне коленками.

Мы на полу у дивана сидим, там в такую жару комфортнее.

— Нравится. На твёрдую восьмёрку по десятибалльной системе. Или даже на девятку, — тут начинаю смеяться перед уточнением. — Если трусики снимешь.

— А что же тогда на десятку? — похихикав, озадачивается Света. Ещё больше обескураживается моим вариантом: — Ты же вроде сам меня настраивал бить эротически по публике!

— Так то по публике. А я пока твоей естественной красотой не насытился. Так что косметику тоже смой.

Сверлит меня недоумевающим взором. Так и читается: и чего вам, мужикам, не хватает; стараешься ради него, стараешься… Затем уходит. Не забыв покачать бёдрами в танцевальном шаге.

Возвращается с чисто умытым личиком, в коротких шортиках и лёгкой блузе. Всё, как доктор, то есть я, прописал. Шпильки тоже скинула, босиком ко мне под бок садиться. Гляжу на неё с огромным одобрением.

— Всегда считала, что чулки или колготки — украшение, — продолжает удивляться.

— Правильно считаешь. Но одновременно это — броня, защита. От солнца, холода, прикосновений, — наклоняюсь и целую её в коленку. — Ещё это можно считать приправой, а мне она пока не нужна. И так аппетит на тебя безмерный. Ты фантастически красивая девушка.

Света незамедлительно украшает себя румянцем. Потрясающее зрелище. Привлекаю её к себе, поцелуй в щёчку знакомо обжигает губы. Нас снова накрывает.

Через полчаса расслабленно валяемся на полу. На диван мы поленились влезать.

— Ты точно не забеременеешь? — хоть и уверяла, а червячок грызёт.

— Ты ж сам знаешь! В воскресенье, только вчера всё кончилось!

А, ну да! За сутки до отправки домой ещё в Москве нельзя было…

— Сходим вечером на танцульки? Там занятия по нечётным дням недели.

Отчего бы и не сходить?

8 июля, среда, время 18:35.

Синегорск, Дворец культуры.

— Вы заметно выросли, — признаёт Наталья Евгеньевна.

Оценила не только она, вся группа нам хлопает.

— Сказывается конкуренция другого уровня, — объясняю причины скачка в мастерстве. — Столица всё-таки. Вам не за кем тянуться.

Наша славная метресса задумывается.

— Попробуйте принять участие в каком-нибудь московском конкурсе.

— Деньги, — вздыхает метресса, — всё упирается в деньги.

— Ничего в них не упирается, — не соглашаюсь. — Сходите за поддержкой к губернатору, обратитесь через местное телевидение к бизнесменам, предприятиям. Если среди них найдутся умные люди, обязательно помогут, потому что это отличная реклама. Кстати, для губернатора тоже.

Наталья Евгеньевна задумывается.

— Лучше всего к нему подойти перед выборами. Не в само начало предвыборной кампании, а чуть загодя. Он не только поможет, он на руках вас будет носить за такую идею. Ну как же! Забота о талантливых детях, все дела. Пропиарится на все сто.

Беркутова наезжает на меня уже после занятий. В холле дворца.

— Так, Колчин! — очи пылают, руки в бока. — У меня только один вопрос: почему не я⁈

Света прячет улыбку и сама прячется за меня. От своей лучшей подружки, в тени которой находилась всегда и вдруг обошла на повороте.

— Выбор был сложный, — признаюсь. — Пришлось бросить монетку. Извини, Оль, Вселенная указала на Свету. Кто я такой, чтобы идти против высших сил?

Когда провожаю девушку до её дома, Света глядит испытующе.

— Ты правда на нас монетку бросал?

— Конечно! — усиленно пучу глаза для пущей достоверности. — Бросаю, смотрю — решка! О, на Свету выпало!

—