— А в остальном как? — чтобы отвлечь супругу, поинтересовался я.

— Николая уже не корёжит при упоминании реформ. Ещё несколько лет, и дожмём, чтобы не особо болело. Хорошо хоть, бритты имеются, есть на кого кивать в качестве примера.

Вообще-то, Мария веса как такового не имеет. Да, её опасаются, и с позиции силы с ней говорить дураков нет. Причём не только в России, но и за её пределами. Проигравшие в недавней войне после демонстрации возможностей азовских полков на турках быстренько позабыли о реваншистских настроениях. Во всяком случае, пока.

Зато на внутриполитической арене она пока никто и звать её никак. Даже Азовское княжество официально ещё не признано. Хотя де-факто мы уже настолько крепко стоим на ногах, что турки в нашу сторону даже не дышат. Впрочем, Марию это устраивает. Она предпочитает находиться над схваткой, поддерживает личное общение с Николаем, понемногу вкладывая в его голову нужные мысли, ну и с его молодой супругой наводит мосты.

Что же до всей этой мышиной возни с интригами и противоборством партий, то она с лёгкостью сбросила их на батюшку, внезапно оказавшегося лидером императорской партии. Грешно было бы не воспользоваться мощной силовой поддержкой дочери. Она и не отказывала. Разумеется, моя супруга ничего не забыла, но тут её интересы полностью совпадали с отцовскими, вот и дули в одну дуду.

Что же до меня… Ну её, эту политику. Нет, подсказать чего, как тот попугай из кустов в песне Владимира Высоцкого, это я завсегда. Но напрягаться… Мне по-прежнему проще в морду кому зарядить. Вот как сегодня. Кстати.

— А что турки? Не думают ещё мириться?

— Ты что? Стоит Мустафе только заикнутся о мире, и его без соли сожрут. Он же на троне едва держится.

Ну, по большому счёту у нас сейчас неофициальное перемирие. Мы их стараемся не трогать, они нас не задирать. Так, мелкие стычки, да и то в основном с нашей стороны и только из-за продолжающейся работорговли.

А так вроде и воюем, но даже казакам не позволяем шалить в море. Были те, кто решил ослушаться, мир их праху. Впрочем, если серьёзно, донцам жаловаться не на что. Два разграбления Кафы принесли столько добычи, что им это ещё не один год переваривать.

Несколько раз ногаи и татары с жадных глаз пытались напасть на наши разъезды, чтобы разжиться камушками. Дурная затея. И обошлась им дорого. Кстати, за последние полгода ни одного нападения не случилось. Может, дошло наконец? Очень на это надеюсь.

— У тебя всё получится, — поглаживая жену по голове, произнёс я.

— Помочь не хочешь? — хмыкнула она.

— Ты же знаешь, что мне проще кому в морду.

— Петя, помнишь, я тебе как-то сказала, что если ты без дара способен удивить сильных одарённых, то что же будет, если ты этот дар разовьёшь?

— Помню, конечно.

— Ну и как тебе результат?

— Впечатляет, — хмыкнул я.

— А теперь представь, чего ты сможешь добиться, если перестанешь бегать от ответственности и наконец всерьёз возьмёшься за своё образование, — положив подбородок мне на грудь и глядя в глаза, произнесла она.

— Я над этим работаю, — погладив её по волосам, с улыбкой заверил я…

Примечания

1

Б е й — титул тюркских народов, у ногайцев соответствует князю.

2

А к м е с д ж и т — Симферополь.

3

Д и в а н — высший орган исполнительной и законодательной власти.

4

Х у д о б а — здесь домашний скот.

5

К у м ж а — рыба семейства лососёвых.

6

Г а л с — движение судна относительно ветра.

7

В реальности дела обстояли несколько иначе. В Крыму имелся ещё один крупный невольничий рынок в Гёзлёве, ныне Евпатория. Так как город был не турецким, а татарским, то наряду с турецкими там имелись и татарские работорговцы.