Шрифт:
Закладка:
Оживление работы в отделе под руководством Юрия Алексеевича Краснова и при его самом деятельном участии дало реальные результаты. Вслед за сильно урезанными Орловским и Калужским сводами вышел вполне приличный свод по Брянской области Саши Кашкина, а потом и мой по Ивановской области, о чем я уже упоминал. По Ивановской области существовала краткая сводка памятников, изданная Е.Н. Ерофеевой в 1965 г. в качестве материалов к археологической карте. Новое обследование Д.А. Крайнов поручил сотруднице экспедиции и областного музея Е.М. Молодцовой. Для этого он выделил ей на два сезона отдельную машину. Когда я начал работать над составлением свода, то увидел, что вроде бы подготовленный материал в качестве основы совершенно не пригоден и потребовал собственного дополнительного обследования. Уже при беглом обзоре просматривался ряд нестыковок и несуразностей. В Южском районе она открыла ряд курганных могильников, но их никто и никогда там не видел. При ближайшем рассмотрении эти «курганы» оказались ямами углежогов с отвалами грунта. Столь же мифическими были и некоторые открытые ею городища на Волге. Здесь пришлось потрудиться, чтобы внести ясность в действительное состояние и местоположение памятников, исследованных Ф.Д. Нефедовым в 1895-1896 гг. Тем более что Е.Н. Ерофеева и Е.М. Молодцова не могли топографически соотнести свои определения с его данными.
В деле обследования и изучения некоторых памятников Костромской области значительное участие приняли А.Е. Леонтьев, Е.А. Рябинин, Ю.Н. Урбан, хотя последнего в отдельных случаях пришлось перепроверять и уточнять. В частности, Урбан с Васей Булкиным «открыли» селище у с. Воскресенское в Галичском районе на р. Вексе. Но там был В.И. Смирнов в 1927 г. Проверил. Да, это селище В.И. Смирнова и не на р. Вексе, а на ее притоке р. Ноля близ ее впадения в Вексу и очень на нее похожую. Для квалифицированной атрибуции памятников каменного века были приглашены Лев Владимирович Кольцов и Михаил Геннадиевич Жилин, Мишаня. Большое содействие оказала мне Лидия Сергеевна Китицына, вдова замечательного организатора общества краеведения, бывшего в свое время директором Костромского краеведческого музея Василия Ивановича Смирнова. Несмотря на постигшие их репрессии, которым подверглось краеведение в 1929-1930 гг., она сумела сохранить подготовленную ею картотеку по историографии археологии и археологическим памятникам на территории области и любезно дала мне ее скопировать. Могу свидетельствовать, что полнота охвата материала по состоянию по 1929 г. включительно была почти безупречной.
С подготовкой свода памятников Костромской области, обследование которой я заканчивал, произошел некоторый казус. Видимо из желания вовлечь в научную работу молодую сотрудницу Ю.А. Краснов передал мои наработки (в основном почти готовые) Лене Русаковой. Она должна была представить к изданию готовый вариант. Я не возражал. Ладно, не жалко, лишь бы пошло на пользу. А она все время уверяла, что работа над текстом свода ведется и идет к концу. Но тут как-то внезапно и тихо она ушла из Института. Мы с Красновым посмотрели оставленные ею материалы. Ничего нового. Только подготовленные мной научно-справочные статьи. Мне оставалось написать вводную статью и добавить отдельные сведения о некоторых памятниках. Юрий Алексеевич прекрасно отредактировал, и Костромской свод был благополучно издан в 1999 г. по гранту РГНФ в издательстве «Восточная литература».
Успешная работа в разведке во многом зависит от шофера экспедиционной машины и от взаимоотношений с ним. На второй год работы в Костромской области «дед», не раз упоминавшийся начальник колонны экспедиционной автобазы Алексей Дмитриевич Леваков, заслал ко мне Юрия Александровича Шмакова, Юраню. Юраня, человек непростого характера, оказался замечательным человеком и шофером. В экспедиционную автобазу он пришел из таксистов и здесь полюбил езду по широким просторам, открывавшей новые неизведанные места, и готов был безбоязненно ехать когда угодно и куда угодно. Несмотря на разность и в то же время некоторое сходство наших характеров, у нас установились в целом добрые и доверительные отношения. Леваков позже признавался: хотел посмотреть, что из нас получится — и не ошибся. Мы проездили 10 лет по просторам Костромской, Ивановской, Ярославской и Тверской областей. Неизлечимая болезнь, неоперабельная, как говорят медики, опухоль мозга остановила его жизнь на 49-м году от рождения.
В наших разъездах по Костромской, а потом и Ярославской области приходилось бывать в самых отдаленных и бездорожных местах. В Палкинском районе Юраня спрашивает у одной девицы:
— Где тут грейдер на Палкино?
Она показывает:
— Вот!
Но это огромная разливанная лужа. Юраня:
— Нет, ты мне покажи в натуре, где этот грейдер!
Безрезультатно. На юго-востоке области мне нужно было обследовать участок по левому берегу р. Ветлуги, покрытому сплошным лесом, незаселенным и бездорожным. А тут еще так получилось, что мы остались вдвоем и я хожу в разведку один. Юраня говорит:
— Вот ты уходишь в лес, а мне одному тоскливо и за тебя боязно. Я тут видел один на тракторе вброд реку переезжал. Тракторист местный. Да он и трактор утопит без заботы. А мы, если застрянем посреди реки, кому тут будем нужны?
А на перекате Ветлуга разливается чуть ли не на 200 м. Все же пошли мерить. Глубина местами доходит немного выше колен. Дно песчаное, плотно укатанное, но с перекатными уступами. Решились. И была, не была — переехали. По слабо намеченной лесной дороге вдоль притока Ветлуги р. Нея доехали до одинокой избушки, где жили старик со старухой. По их просьбе проехали дальше километров 15-20 по такой же дороге до леспромхозовского пункта Панино за хлебом. В местной пекарне выпекался черный хлеб в формах, вдвое больших наших стандартных. Хлеб оказался необыкновенно вкусным, и мы с Юраней попросили добавки. Пекари с гордостью:
— Что, понравилось?
— Да!
На обратном пути мы форсировали Ветлугу уже без измерения, на авось. В другом месте мне надо
