И белое было всегда мне милее всего.

Мы сами не рады,

Но нас не переделать.

Стоим у ограды по разные стороны.

Чернила досады

И нежности в белом

С тобой всё равно мы поделим поровну.

Чёрное с белым смотрится.

Чёрное с белым сходятся,

Словно с картины сводится

Краска ушедших лет.

Все наши фразы сложные

Все недомолвки тошные,

Будто бы память прошлого

Смотрит печально вслед.

Счастье, как птица, влетает без стука

И бьётся о белую стену разлуки,

Тебя от меня отсекая, как недуг.

Чёрной оградой встает воздаянье,

И падает в чёрную горечь сознания

Наше беспомощное расцепление рук.

Останусь ли прежней иль стану сильнее?

Мой выбор, прошу тебя, благослови!

Нет в мире надёжней, нет в мире прочнее

Обиды-преграды для давней любви.

Чёрное с белым

Кружатся.

Рамки решений

Сужены.

О, Эру, дай нам мужества

Принять, что произошло.

Наши объятья крошатся,

Наши утраты множатся.

Чёрное с белым — прошлое,

Что навсегда ушло.

Чёрное с белым — разница

Чёрное с белым дразнятся.

Что нам в конце останется?

Нас не вернуть назад.

Все наши фразы сложные,

Все недомолвки прошлые…

Нам нужно нечто большее,

Чтобы не знать преград.

Музыкой звучал воздух, земля, деревья, ручьи и роса, словно в Эпоху Расцвета Валинора, но в то же время сплетение Тем было совершено иным. Завеса над Дориатом осталась далеко позади, однако её отголоски всё ещё доносились, отзываясь в листве и мхах.

Эол не спешил. Поначалу хотелось скорее добраться до гномьего города, но потом что-то заставило сбавить шаг и чаще делать привалы. Куда торопиться? Прошлой осенью умер один из друзей-мастеров, часто говоривший, что хотел бы учить сына приятеля-эльфа, но так и не дождавшийся рождения наследника. После смерти кузнеца, пусть и совсем не главного и не лучшего в городе, Ногрод словно опустел: разъехались многие подмастерья, забрав семьи, перестали гостить старые знакомые.

Это, разумеется, не стало катастрофой, работа и торговля не остановились, по-прежнему была масса добрых наугрим, открытых для совместных дел, но торопиться желание пропало, особенно теперь, когда лес пел так дивно. Или, возможно, магия не поменялась, просто сам эльф изменил к ней отношение.

Вдруг в опасной близости встрепенулась стая птиц, Эол прислушался, тронул землю. Дориат далеко, значит, дело не в его горе-защитниках. Преследовать брата Тингола, кроме цепных псов Маблунга и Орофера, вроде бы некому, выходит — это случайные путники.

Решив чисто из любопытства взглянуть, кто разгуливает по лесу, не крича при этом славу своему королю, Эол накинул капюшон маскировочного плаща и стал невидимкой среди листвы, стволов и ветвей.

***

Теперь прятаться и заметать следы необходимости не было: Ириссэ не просто хотела быть замеченной — Белая Дева этого страстно желала. Злые мысли повторялись по кругу, и дочь верховного нолдорана уже мечтала, чтобы вот прямо сейчас из-за деревьев показались незнакомые странники и спросили, кто она, откуда и куда держит путь.

— Я — оскорблённая женщина! — шипела змеёй Ириссэ, подгоняя коня, пока ничто не мешало на дороге. — Еду из Химлада! Ненавистного охраняемого бдительными дураками города! Чужаков там сразу хватают под стражу, даже если «чужая» — любовница их короля! Меня держали пленницей в замке Куруфинвэ Феанариона, пока мой ненаглядный отсутствовал! Но я вырвалась из заточения и теперь хочу встретиться с этим жалким гордецом лично! Пусть посмотрит мне в глаза и скажет, что не знает меня! Пусть!

Однако на этом мысль не останавливалась: уверенная, что заставит Феаноринга пасть к её ногам, Белая Дева решила изучить лес, чтобы найти неизведанные тропы и охотничьи угодья, ведь после примирения нужно будет уединиться и любить друг друга там, где никто не найдёт, и где не будет скучно в перерывах между ласками.

Снова и снова ругая проклятый охраняемый дураками город, Ириссэ вдруг поняла — она не знает, где находится. Чья это земля?

По рельефу местности и расположению болот выходило, что данный участок леса, по одним картам принадлежащий отцу, а по другим — владения Тингола, в которых, однако, никто не живёт, потому что здесь «всё пропитано злом». Вероятно, речь шла о чарах самой Майэ Мелиан, рассеявшихся при создании Завесы, или намеренное «осквернение» территории, по которой враг мог попробовать пройти в Дориат. Довольно действенная защита, надо признать.

Так или иначе, именно сейчас Ириссэ столкнулась с тем, что неправильно или шифрованно составленные по причине страха или тщеславия карты сбили с толку даже опытную охотницу.

— Чтоб ты в пламя Утумно вместе с Валараукар провалился, Лаурэфиндэ! — выругалась эльфийка, поняв, что неверно истолковала ключ от планов местности, сделанных Орлом. Или, может быть, он и сам уже запутался в собственных чертежах?

Рассудив, что лес в любом случае не бывает ничьим, и в скором времени настанет момент истины, когда выяснится, кто же из королей всё-таки здесь хозяин — на пути однажды попадутся либо подданные Эльвэ, либо собратья-Нолдор, Ириссэ решила не возвращаться назад, а продолжить движение, запоминая особые приметы местности.

Иногда начинало казаться, будто всё вокруг или по крайней мере часть — иллюзия. То и дело с разных сторон возникали странной формы густые кустики или раздвоенные стволы, но стоило проехать вперёд, а потом обернуться — ничего, что до этого служило ориентиром, не оставалось. Более того, небесный свет здесь рассеивался, как в Валиноре в Эпоху Древ, и находить путь по солнцу, луне и звёздам не представлялось возможным.

Судя по картам разных составителей, в этой части леса должны были располагаться три речушки, и после почти целого дня пути Белая Дева обнаружила исток одной из них, однако впереди ждало разочарование: пройдя вниз по течению, уже в кромешной тьме Ириссэ увидела, как поток исчез под землёй.

Карты снова соврали! Или это совсем другое место?

Остановившись и оглядевшись, дочь верховного нолдорана спешилась, сняла со спины лук. Ночные птицы среагировали мгновенно — подняли переполох. Это было тем более удивительно: почему пернатые здесь такие пуганные? В этой части леса часто бывают охотники? Или сейчас находятся где-то поблизости?

— Феанарион! — крикнула Ириссэ. — Ты от меня всё равно не уйдёшь! Тебе не спрятаться! Слышишь?!

***

Долетевшая издалека речь заставила скривиться.

— Долбанные Голодрим, — прошипел Эол,