— Что это был за звук? Было похоже на звук бьющегося стекла.

Женева знала. Она не хотела знать, но в её мозгу всплыл только один вывод.

— Зелья.

Лим в ужасе уставился на неё, а Фортум выглядел мрачно. Вскоре они убедились, что Женева была права. Трисс и ещё один крупный мужчина вынесли ящик из повозки и поставили его на землю. Женева увидела расколотое дерево, и её сердце замерло в груди.

Драгоценный сундук с зельями в повозке был разбит чем-то тяжёлым. Хрупкие бутылки с зельями разлетелись вдребезги, и зелье вытекало через края. Лишь в нескольких бутылках осталось хоть немного зелья – их Трисс и другие офицеры отчаянно пытались спасти, удерживая осколки стекла и выливая как можно больше зелья в любые ёмкости, которые были у них под рукой.

Но этого было недостаточно. Почти. Женева видела выражение лица Фортума и других солдат. Из более чем сотни зелий запас их батальона внезапно уменьшился. У них осталось, наверное, меньше двадцати бутылок.

Трисс уставился на разбитый сундук. Он встал и выругался, затем крикнул другому офицеру. После этого он повернул голову. Он посмотрел на Женеву, и выражение его взгляда подсказало ей, что её худшие опасения оказались правдой. Если у них нет зелий, значит, у них осталась только она.

Женева. [Врач]. Но у неё не было Навыков, не тех, которые им нужны. И у неё не было инструментов. У неё не было… ничего!

Её нутро скрутило. Но теперь на неё смотрел Фортум и Клара тоже. Лим всё ещё с ужасом пялился на разбитый сундук, но все ветераны смотрели на Женеву. Они знали.

Постепенно все взгляды обратились к ней. И солдаты, и офицеры смотрели на Женеву с тихим страхом в глазах.

Они не могли отступить. Они были солдатами. Но они боялись смерти, как и все смертные существа. Без зелий лечения у них не было ни единого шанса. Разве что у них будет кто-то, кто сможет их спасти. Поэтому они доверились ей. Женеве, которую они едва знали, но на которую они надеялись, потому что им больше не за что было цепляться.

Но она не могла этого сделать. Женева знала это. Она была не готова. У неё не было ничего необходимого.

Ей было всего двадцать четыре года. Она не была известным хирургом, не была медиком на поле боя. Она никогда не тренировалась. Она не готова!

Она была хирургом без инструментов. Студенткой, которая даже не закончила обучение. Практикующим врачом без лицензии. Одиноким врачом.

Но никого другого не было. И у неё была работа, которую нужно сделать. Поэтому Женева смотрела на коробку с зельями и знала, что будет дальше. Она сжала руки так крепко, что костяшки пальцев хрустнули.

В ночной тишине, когда последние капли зелья впитались в землю джунглей, Женева почувствовала, как рядом с ней начала шагать смерть.

1.01 В

— Несите следующего пациента! — рявкнула Женева на солдат, которые были к ней приставлены.

Они пришли в движение, медленно, слишком медленно. Но они тоже были ранены; это была единственная причина, по которой их не отправили обратно на передовую. Один мужчина хромал, другой получил удар топором по руке и не мог ею пользоваться. Они оба должны были бы лежать, но они ей были нужны.

Взгляд умершего мужчины всё ещё преследовал её. Женева закрыла глаза и прогнала этот образ. Она вылила больше мыльной воды на операционный стол, чувствуя, как она стекала на пол. Мыльная вода для дезинфекции; у неё даже не было места, куда сливать кровь и прочие жидкости. Вокруг шатра уже жужжали какие-то насекомые. Скоро их станет ещё больше.

Створки шатра открылись. Женева услышала стоны женщины, пока солдаты вносили её на импровизированных носилках. Её рука была сломана; кожа и кость деформировались в том месте, где её ударило что-то невероятно тяжёлое.

Женева вздохнула с облегчением. Это был кто-то, кого она могла вылечить. Эта женщина не умрёт; возможно, она не сможет снова пользоваться рукой, но она не умрёт.

Она будет жить. И она смотрела на Женеву с ужасом в глазах. Возможно, это было из-за крови, которая её покрывала. Женева это игнорировала. Раздробленная кость и кожа. У неё не было ни внутривенных, ни капельницы… нужно предотвратить гипотонию. Кожа и кости… опухли. Придётся ли ампутировать руку?

Нет. Нет. Пока нет. Проверить перелом и вправить кости. Женева сделала глубокий вдох.

— Будет больно, — предупредила она женщину-солдата и принялась за работу.

Женева отрешилась от криков, пока работала. Это было жестоко. Жестоко так поступать. Она причиняла бедной женщине боль, но это было необходимо. Спасти её было больше некому, и зелий, чтобы помочь ей, нет. Если Женева не причинит ей боль сейчас, женщина никогда больше не сможет ничего поднять этой рукой. Зелий лечения не осталось.

Женева была всем, что было у батальона.

***

— В ближайшее время мы зелья не получим.

Трисс прямо сказал об этом Женеве. Батальон разбил лагерь, и они находились накануне вступления в бой. Женева смотрела на него, стоя в сержантском шатре, который был немного больше остальных в лагере.

Воздух был горячим и влажным. Было темно, но снаружи установили несколько фонарей. Они уже привлекали рои ночных насекомых в густых джунглях.

Солдаты разбили лагерь на окраине густых тёмных зарослей, которые превращали Балерос в настоящий кошмар для сражений. Золотая жила племени кентавров находилась глубоко в лабиринте деревьев и фауны, а это означало, что атакующие группы наёмников – компания Горящего Марша наняла силы вроде Раверианских Бойцов – должны были продвинуться в джунгли. Это также означало бои на ближней дистанции, где в любой момент можно было наткнуться на засаду. Бои будут отчаянными и напряжёнными, и всё осложнялось тем, что у компании Женевы не было зелий лечения.

Точнее, у них их было двадцать. Но Трисс уже дал понять, что Женева не увидит ни одно из них.

— Мы распределили их между нашими офицерами и ветеранами. У обычных солдат будешь ты, и если мы сможем продержаться несколько дней, то получим ещё одну партию зелий. Но это займёт время.

Женева уставилась на него. Трисс не встречал её взгляда, пялясь в карту на столе. Он не был Командиром компании, но он был одним из офицеров, командовавших их батальоном. По всей видимости, честь сообщить ей плохие новости выпала