— Тем не менее, если наследник не остынет — он сейчас Главный здесь…

— Остынет, и не главный, — буркнул Миу. Утер нос, сложил пальцы, дотронулся до цепочки на шее и заорал: — Деду-у-у-ушка!!! Оте-е-е-ц!!! Мне бо-о-о-о-льно! Нас обижа-а-а-ают!!! Вспышка сверкнула в воздухе и эхо разнесло крик по всему коридору.

— Господи-и-ин… — Простонал Дан на этот раз совершенно обреченно и прикрыл глаза.

— Держись подальше от Кло, — шепнул Косте Миу, снова сползая по стене, как будто призыв отнял у него последние силы, и махнул слугам. — Проводи его, выведи отсюда…

— Уезжайте, господин, вам нельзя быть здесь…через десять мгновений все будут здесь, — Прошипел Дан, усаживая Младшего Да-архана у стены на пол.

«Фу нечего скрывать» — хотел возразить Коста, но язык всё ещё не слушался, как будто прилип к нёбу. Рот был полон песчинок и крови. И на глаза снова начала наползать алая пелена…

Только не сейчас, только не здесь, только не снова… Ему нужно удержать контроль…

— Уйти… — Это всё, что смог выдавить Коста с трудом. — Уйти…

— Это дело Семьи… уезжайте, сейчас здесь не место чужим, — Выдохнул вассал, и почти с ненавистью полоснул замершего рядом пустынника взглядом — причину происходящего. — И лучше, чтобы вас здесь не было…Проводи, — скомандовал Дан второму из слуг.

Как они добрались обратно — Коста почти не помнил. Все силы уходили на контроль. Мир снова вспыхивал алым и белым, и он из последних сил, прикусывал губу, чтобы не потерять память… не сорваться… не упасть в манящее алое марево и забыть обо всем… печать на груди перестала пульсировать, на подъезде к главным подземельям.

Слуга проводил их С туком до гостевых покоев каким-то кружным путем, не тем, которым они спускались обычно, поклонился и исчез.

Коста зашел в залы шатаясь, придерживая Тука, которого почти тащил на себе — или они тащили друг друга по очереди — не важно. Они — добрались. Пустынника продолжала бить дрожь изредка, проходя по телу волнами, и он как будто застыл, как варан, увидев змею, и так и не пришел в себя….

Они ввалились в гостевые покои, поддерживая друг друга. Мир перед глазами снова стал белым… вспышки алого почти исчезли, не считая узкой кромки по краям, когда он смотрел боковым зрением…но он — справился. Он — молодец. Он — удержал контроль. Он…

…где ты был…

…как ты посмел… обещал… печать…

Мозгоел орал что-то, не впуская их дальше, но Коста почти не слышал — опять заложило уши. И Мир снова стал вспыхивать красным.

Мозгоед продолжал кричать, но Коста не понимал что…только через слово… как будто часть сжирало алое марево…

…где ты был….

…что произошло…

…Главе… плохо… кризис…

Это Коста выцепил из общего шума: глава-плохо-кризис….плохо…главе плохо…

…виноват….

…из-за тебя стало хуже…

…вестники из поместья…всплеск… печать…

…ты понимаешь…

…Главе хуже… ты виноват…

«…виноват виноват виноват…» — кружилось в голове, ввинчивалось в мозг, позволяя красному отвоевать ещё больше… «Он — виноват, он — виноват, что главе плохо…»

Сзади раздался нервный голос, кто-то доложил:

— Господин, наследника просят к себе… разбирательство… раба…посланник…срочно!

— Разбирательство? — Глаза мозгоеда вспыхнули темным пламенем.

Пока Коста тряс головой, пытаясь вернуть слух, мозгоед подловил момент и попытался вломиться — считать воспоминания… но черное схлестнулась с красным, виски прошило огнем, и Коста зарычал….отбрасывая нападение.

Мозгоед удивленно сделал шаг назад.

И тут Коста услышал голос…спокойный голос… Хаади… Наставник:

— Господин! Юный господин…

Коста медленно обернулся на голос и Хаади плавно сделал шаг назад, скомандовав:

— Господин Дейер… назад…

— Да он… да из за него…

— Назад я сказал, — свистяще низко повторил Хаади менталисту, поднимая открытые ладони вверх. И Косте не понравился этот тон — очередная алая вспышка пронеслась перед глазами. Контроль, контроль, контроль. — Не провоцируйте его… Вы дома господин… чтобы это ни было все уже закончилось… закончилось… вы дома…вы в безопасности…

Голос успокаивал, но…Коста тратил все силы, все последние остатки сил, чтобы удержать контроль… хватался за боль, как за якорь… контроль контроль контроль…

— Господин, посланник требует ответа и наследника!

— Что делать… — шипел кто-то…

Дальше красное марево полыхнуло, и Коста опять слышал только обрывки, отчаянно пытаясь выплыть, не утонуть в красном, сохранить контроль…Контроль, контроль, контроль.

…Куда ты отдашь его сейчас…

…Залы…

…Не успеем до тренировочного…

…не сейчас…

…куда его…

…нет времени не успеем тащить его…

…что делать…

Лекарь выбежал из залов Главы, придерживая окровавленный фартук спереди:

— Главе плохо! Кризис! Мне нужна помощь, чтобы держали плетениями! Быстрее! Да быстрее же!!!

— Господин, что ответить посыльному… — требовали сзади.

Коста смотрел на серый фартук лекаря, на которым расцветали алые цветы-пятна… алые… слишком много крови… слишком много красного…

Кто-то выругался.

…Давай в мастерскую, только там щиты… выдержат…больше нигде нет…

…запереть…

Коста подхватили плетениями, и почти швырнули через коридор, а потом добавили ещё, ударив в спину, так, что он просто влетел в мастерскую кубарем.

…И этого туда…раба…

…Нельзя…

…не сейчас уничтожит…

…Пусть сдохнет, пусть убьет — меньше проблем…

…Впускай посыльного Да-арханов…

Второе тело влетело в залу, ударившись рядом. Дверь захлопнулась щиты вспыхнули по периметру плетений и мастерская погрузилась в полную тьму, отрезанная от всех звуков снаружи.

Плетения на двери вспыхнули двумя последовательными вспышками.

Господин… Господину Нейру плохо… Из-за него… он не справился… не справился… Мастеру плохо…

Мир полыхал.

Пустынник жался в угол.

Коста из последних сил закрывал глаза и сжимал кулаки, пытаясь выровнять дыхание. Вдох-выдох. Вдох-выдох, как учили.

Не помогало…

Ничего не помогало…

Тук… отползал от него в сторону. Мир окрасился в алый.

Замкнутое помещение всё насквозь казалось пронизанным плетениями.

«Тука трогать нельзя» — это последнее, что пытался удержать в голове Коста, высечь в мыслях.

Ненавистные Да-рханы, ненавистные Да-арханы, ненавистные, — пытался переключить Коста объект ненависти. Перенаправить ярость. «Это они — виноваты».

Но единственное, что тут было — серые камни на подставках принадлежащие роду Да-архан, и больше не было ничего…Но это не помогало… камни не видно во тьме…

А звук чужого дыхания — слышно. Слышно, как двигается горло. Слышно, как течет кровь по чужим венам. Слышно, как бьется чужой пульс… Слышно…отчетливо…

Коста сидел в темноте на полу вдавив руки в глазницы, пытаясь не видеть… пытаясь не слышать… пытаясь не чувствовать… пытаясь, чтобы алое исчезло… он — не зверь… не зверь… он может себя контролировать… он — может… он — не хочет… он справился с тварью снаружи, неужели не справиться с тварью внутри… он…нельзя нельзя нельзя трогать… нельзя это же Тук…

Это — враг.

Это — Тук.

Это — враг… все вокруг враги…. все вокруг хотят причинить тебе вред… Бей или беги… Бей или беги…

Бей.

Бей -бей-бей. У-бей. Звук чужого пульса оглушал, и бился где-то в горле.

У-бей.

У-бей.

У-бей.

Тьма окутывала мастерскую, Коста дышал через раз, шумно втягивая носом воздух… и ему казалось, он почти справился… почти смог…. почти… алое почти начало уходить… но тут…

В темноте раздался тоненький пронзительный скуль… протяжный, едва слышный, оборвавшийся на одной ноте.

И Зверь внутри поднял голову.

Глава 49. Власть алого

Земли клана Да-архан

Гостевые покои рода Фу

Зала мастерской

Коста раскачивался на полу, крепко зажимая уши руками, чтобы не слышать.

Звук чужого дыхания. Звук биения пульса. Звук того, как соблазнительно ходит чужой кадык — вверх-вниз, вверх-вниз.

Он не зверь, не зверь, не зверь, не животное!

Глаза открывать не было смысла — теперь он видел и так — всю мастерскую с закрытыми глазами, алую, очерченную красным — каждую из силовых линий на стенах, каждое из плетений, узоры на дереве, и тройные щиты на двери…ему не надо было открывать глаза, чтобы видеть.

Головы он не поворачивал — нельзя, нельзя, нельзя… контроль, контроль, контроль…он — может себя контролировать… он — сможет… он — сможет…

Но это не помогало.

Вокруг правил мир алого, а в мире алого правил… Зверь.

«Убить». «Играть». «Убить». «Играть».

Коста мотал головой, вдавливая ладони в голову, но это не помогало, потому что появились запахи — терпкий запах чужого