— Меня уже не раз стегали, и ещё одну атаку выдержку, сил должно хватить, — с обидой в голосе промолвил Ватутин. — Вы только в Ставке, Алексей Иннокентьевич, не сгущайте краски.

— Что есть, то есть, Николай Фёдорович, а факты — вещь упрямая, потому жжёт душу, подобно перцу... До свидания! — И Антонов положил трубку.

Разговор с Ватутиным оставил в душе Антонова горький осадок. Пожалуй, никогда ещё он так не волновался за ситуацию, сложившуюся на Воронежском фронте, и если о ней доложить Верховному, быть буре! Но и молчать об ошибочно принятых Ватутиным мерах по рассредоточению соединений фронта Антонов не мог. Но он ещё не решил, когда это лучше сделать...

Как и следовало ожидать, Генеральный штаб отверг предложение командующего Воронежским фронтом и выработал свою точку зрения, как действовать дальше. Генштаб считал, что белгородско-харьковскую группировку вражеских войск надо изолировать от притока резервов с запада, о чём Антонов уже сказал генералу армии Ватутину. С этой целью предлагалось использовать находившиеся в готовности к северу от Белгорода две наши танковые армии.

— Они могут решительным и мощным ударом взломать немецкую оборону, расчленить её глубокими ударами, а затем уничтожить противника по частям, — сказал начальник Генштаба маршал Василевский. Я не против самого Ватутина, он мне друг и боевой товарищ, но истина дороже...

Естественно, Сталин одобрил план Генерального штаба, который изложил ему генерал армии Антонов. (Маршал Василевский в тот же день убыл на фронт по заданию Ставки. — А. 3.) Кроме того, Верховный предложил назвать новую операцию «Полководец Румянцев».

— Я имею в виду совместные действия войск Воронежского, Степного фронтов и части войск Юго-Западного фронта, — пояснил свою мысль Верховный. — Для этой операции у них достаточно и сил и боевых средств, важно лишь учесть все аспекты нанесения ударов по вражеским войскам. Что касается обороны противника, — продолжал Верховный, — то, как доложила разведка Генштаба, инженерные сооружения, доты и дзоты там весьма крепки. Есть и минные поля, на которых наши войска всё ещё несут немалые потери. Так это или нет, товарищ Антонов? — Сталин пристально посмотрел на первого заместителя начальника Генерального штаба.

— Истина, товарищ Сталин! — Антонов встал, голос его был твёрд. — Кое-когда бывает и так, что вражеское минное поле сапёры не обезвредили, а танки уже получили приказ наступать, и многие из них подрываются на минах противника.

— У вас, товарищ Антонов, есть на примете хоть один такой генерал-«полководец»? Назовите мне «героя», и по нему мы издадим приказ.

Антонов заметно стушевался. Просьба Верховного вызвала в его душе смятение, но не выбила из седла.

— Я могу это сделать после совещания, сейчас не помню фамилию командира дивизии, — объяснил Антонов.

Верховный промолчал.

События между тем шли своим чередом. В начале августа в Ставку прибыл маршал Жуков. Прямо с аэродрома он заехал на несколько минут в Генеральный штаб, уточнил кое-какие вопросы у генерала Антонова и сразу же заторопился в Кремль.

— У меня есть к вам вопросы, Георгий Константинович. — Антонов раскрыл свою папку.

— Извини, Алексей, не могу — ждёт Верховный, позже я подъеду, добро?..

Верховный тут же принял Жукова.

— Где были? — спросил он.

— Я был в 53-й армии генерала Манагарова. Что делал? Отработал с ним решение по «Румянцеву». — И маршал Жуков изложил детали своего плана.

— Ну-ну, интересно, что вы предлагаете. — Сталин разгладил колючие усы.

«Что-то не в духе Иосиф, как бы он не забраковал мой план», — пронеслось в мыслях Жукова. Он облегчённо перевёл дух, наблюдая за Верховным. Тот читал неторопливо, но вопросов пока не задавал. Заголосила «кремлёвка». Сталин снял трубку.

— Слушаю! Кто говорит, повторите! Вот теперь понял — Костин! Что вас волнует?..

Ставка приказала Центральному фронту не позднее 3 сентября выйти на линию река Десна—южнее Трубчевска—Новгород-Северского—Шостки—Рыльска, в дальнейшем развивать наступление в общем направлении Конотоп—Нежин—Киев, при благоприятных условиях частью сил форсировать Десну и наступать на правом берегу в направлении Чернигова. Операция должна была начаться 26 августа.

— Зачем вы цитируете мне приказ Ставки фронту? — прервал Рокоссовского Сталин грубоватым голосом. — Я помню, о чём идёт в нём речь. Что вас смущает, товарищ Костин? Говорите прямо, не стесняйтесь, — ободрил его Верховный.

— На подготовку наступления нам дано лишь десять дней! — В голосе командующего звучала обида. — Местность, где пойдут в атаку мои войска, на руку врагу: леса, болота, десятки рек — эти реки придётся форсировать с боем!.. — Он сделал паузу, давая Верховному подумать над его словами, но Сталин молчал.

— Чего вы хотите? — наконец спросил он.

— Дайте нам ещё хотя бы пять суток на подготовку.

— Ни дня больше, товарищ Костин! — отрезал Верховный. — У вас есть все возможности уложиться в срок, делать это вы умеете. — И он положил трубку. Глядя на Жукова, добавил: — Ваш соратник Рокоссовский просит дать ему ещё пять суток для подготовки наступления.

— А я бы дал ему эти пять суток! — вдруг заявил маршал Жуков.

— Да вы никак добряк, товарищ Жуков? — не сдержал своего удивления Верховный, и злая усмешка тронула его губы. — Такой щедрости с вашей стороны ранее не замечалось. Что, жаль стало друга?

Жуков сдержанно возразил:

— Жалось к людям — плохое чувство, товарищ Сталин, и потому она мне чужда. Тут другое... Ставка, как вы помните, предписала Рокоссовскому наступать, чтобы войска скорее подошли к Днепру, а там рядом столица Украины, славный град Киев. — Маршал понизил голос и после короткой паузы продолжал: — Так вот Рокоссовскому дан приказ наступать! А то, что армии фронта в боях под Курском и Белгородом понесли потери, которые до сих пор не восполнены, — как тут быть? Вот Рокоссовский и решил позвонить вам, но резервов просить не стал, что делает ему честь, а ограничился пятью сутками. И потом, товарищ Сталин, если просит что-либо Рокоссовский, значит, это ему очень надо, и грех ему отказать, — жёстко добавил маршал.

— Придётся удовлетворить его просьбу, — усмехнулся Верховный. — Теперь о вашем плане. Основные его положения я одобряю...

Он распорядился ознакомить фронты с планом, что Жуков позже и сделал.

— Если нам