Сообщение на всякий случай я отправил не только Николаю, но и всем знакомым местным. Потягивая энергетик с апельсиновым вкусом и остро жалея об отсутствии сигареты – вот я и подхватил тягу к дымной заразе – я просидел еще несколько минут, пока не начали приходить ответы. Первая их порция была чисто матерной и к счастью забористые эпитеты направлены были не на меня, а на происходящее в целом. Потом от меня потребовали описать тех, кого я там встретил, и я без малейших трудностей дал полное яркое описание. Еще бы не дать – их лица у меня теперь намертво засели в памяти, как и лицо той несчастной женщины из продуктового. И судя по мгновенному новому матерному оживлению, опознали их сразу же. Появились и их имена в чате – Кирилл Никодимович и Зоя Власовна – так и написали. Еще немного посокрушались, а затем по-деревенски деловито перешли к делу, выдав сообща список моих дальнейших действий, сводящихся к нескольким последовательным пунктам: прямо сейчас позвонить и сообщить в полицию и на всякий случай спасателям; осторожно подъехать к дороге ближе и перегородить ее парой подходящих бревнышек; оставить по возможности внятное предостережение на какой-нибудь фанере; после чего незамедлительно оттуда уезжать и больше в село не соваться.

Оценив предложенное, я посчитал план идеальным и тут же приступил к его выполнению, действуя с очень непривычным для меня энтузиазмом. Да мне все еще было «ссыковано», но одновременно был и какой-то лихой раж. Подогнав внедорожник ближе, я из салона оглядел обочины и обнаружил там море подходящего для баррикады материала – видимо недавно тут проходила машина по срезанию торчащих над дорогой ветвей, и рабочие оттащили срезанное в сторону, где и бросили. Оглядевшись, я снова натянул рабочие перчатки, проверил пояс с «оружием» и вышел из машины.

На все у меня ушло двадцать минут и когда я уезжал, полиция, спасатели и скорая помощь были оповещены о происходящих тут страшных делах; въездная дорога в село была добротно перегорожена толстыми ветвями и кривым тонким бревном, а среди ветвей торчала отколоченная от пыли фанера, отодранная с ближайшего забора, на которой я красным маркером печатными буквами написал предостережение:

«БЕРЕГИТЕСЬ! В СЕЛЕ ТВАРИ! НЕ ЗАЕЗЖАЙТЕ!».

Хотел еще и череп с перекрещенными костьми намалевать, но решил не страдать ерундой и вернулся к машине, а через секунду рядом тормознул груженный песком Камаз.

– Че творишь? – поинтересовался дымящий сигаретой заросший густой черной щетиной мужик, глядя на меня сверху-вниз – И с машиной что?

– Угостишь сигаретой? – с надеждой спросил я и вскоре уже с наслаждением дымил, попутно поясняя ситуацию.

Помрачнев, мужик выругался на незнакомом мне гортанном языке, на русском пожелал мне удачи и покатил дальше «дела делать», как он выразился на прощание. Я же, вернувшись к машине, благодаря водителю Камаза запоздало вспомнил о своих бодрых «задних» таранах и порысил трусцой глянуть что там.

Ну… несколько не слишком больших вмятин, зацепилась гнилая доска и пара веток. Задние фонари целые. Колеса не пробиты. Отлегло! Но себя дебила я выругал от души – забыл! Я тупо забыл, что въезжал задницей в чужие заборы, что-то цеплял, куда попало накатывал колесами. Первым делом надо было проверить состояние машины, а я вместо этого сообщения писал. Вот было бы весело, выскочи ко мне пара бешеных, а я на сдутых шинах и машина весит две с половинной тонны.

Дебил! И впредь такого допускать нельзя!

Вырулил с обочины, после некоторого колебания, я решил ехать на «магазинный перекресток» и дальше. Да в салоне незаконное огнестрельное оружие, но как не крути, а я так и так собираюсь впредь ездить с ним, когда чуток разберусь как с ним обращаться и желательно так, чтобы не отстрелить себе что-нибудь важное. А сейчас жалко возвращаться «впустую», ведь я уже привык притаскивать в свое все пополняющееся логово всякие полезные и съедобные штуки. Время восемь утра, хотя далеко не факт, что продуктовые магазины откроются. Но в этом случае я поеду дальше и постараюсь отыскать хоть что-нибудь. И в этом мне поможет опять же с опозданием включенный навигатор. Что-то сегодня не мой день, кажется. Не выспался?

Но сразу врубить путеводное приложение не получилось – ткнув в смартфон я обнаружил, что меня пригласили в общий голосовой чат, причем чат был между личностями местными, деревенскими. Оказанную честь я проигнорировать не мог и вскоре оказался еще одним внимательным слушателем незнакомого мне мужика с хриплым голосом, взахлеб рассказывающим о профессоре. Как оказалось, мне повезло попасть на самое начало рассказа, а еще через полминуты до меня дошло, что «профессор», про которого он рассказывает, это не только звание, но и прозвище.

– Попутал он! И ведь дело простое ему дал – а он попутал! А потом слетел с катушек нахер! Пришлось зарубить! – хрипловатый мужик старался звучать спокойно и уверенно, но получалось у него не очень, а еще ощущалось, что он крепенько так пьян. Но был в адеквате, хотя его то и дело сносило в далекое прошлое, а остальные ему поддакивали и в свою очередь припоминали что-то о Профессоре.

Я уже подъехал к вымершему перекрестку, понял, что тут ловить нечего и двинулся дальше, а в чате продолжали обсуждать «спятившего», добавляя все больше деталей. Так и я приобщился к здешним сказаниям.

Профессор оказался личностью легендарной.

Настоящий московский профессор, работяга с золотыми руками и лютый алкаш – в завязке второй месяц.

В этой местности он появился давным-давно и сначала был обычным дачником, купившим землю и начавшим приобретать ее в сад обетованный. Солидный мужчина, глава семьи, говорящий так, что его не то что местные не понимали, но и остальные интеллектуалы терялись порой от обилия непонятных слов в его речи. Все было у них хорошо. Но сначала что-то пошло не так в семье, потом на работе. И профессор стал все чаще задерживаться в здешней глуши, все чаще прикладываться к бутылке и все реже возвращаться в столицу. Потом как-то вдруг и незаметно настал момент, когда он потерял свое имя-отчество и для всех стал просто «Профессором», превратившись из педагогического работника и научного деятеля в обычного работягу, хорошо справляющегося с любым делом. Несмотря на запойность сохранил интеллигентность и вежливость в общении, никогда не буянил, а деревенским детишкам помогал с учебой в школе так хорошо, что учителя поражались и нет-нет пытались вытащить его из непутевой жизни. Но он лишь улыбался – поздно мол уже. В любом случае