Он, величиной в три метра и шириной в десяток сантиметров, ударил о подставленный клинок и легко его расколол.

Взвыла тварь, когда толстую красную корку, заменявшую ей кожу, раскалывал и терзал удар Хаджара.

Потом вспышка синего света — и вот на земле лежал бледный, исхудавший и даже постаревший Колин. Он скорчился на земле и что-то бубнил. Жалкий и несчастный, он мог лишь повторять:

— Пощади, пощади.

Хаджар же с неумолимостью прислужника бога смерти ковылял в его сторону. Он тяжело опирался на меч, кровь застилала ему взгляд, но он шел вперед. Шел к своей цели. Шел к покою Эйне.

Он все же добрался до адъютанта. Встал над ним и занес меч над головой.

— Остановись! — прогремел голос.

Едва ли не вся армия обернулась на громоподобный клич. На холме, в алых, словно кровавых латах, стоял мужчина. Высокого роста, с лицом, иссеченным шрамами и нечеловечески жестоким и свирепым взглядом.

— Господин, — рухнул на колени старик-слуга.

— Ты хоть знаешь, на кого поднял руку, смерд?! — гремел генерал Лаврийский. — Это мой сын! Остановись, или тебя постигнет судьба, которой тысячу лет будут пугать детей!

— Знаю ли я, на кого поднял руку? — произнесли разбитые губы Хаджара. — На труса. Насильника. Убийцу.

Со свистом меч рассек воздух.

Покатилась в сторону голова, изо рта которой так и не прозвучало последнего:

— Пощади.

Генерал на холме зарычал раненным зверем и взял в руки свой боевой молот.

Дальнейшего Хаджар уже не видел. Он падал на землю, засыпая так же блаженно и спокойно, как и в те годы во дворце.

Его сердце наконец сбросило немного веса. Он добился справедливости хотя бы для кого-то.

Теперь Эйне могла спать спокойно…

Глава 55

Ему снился сон. Удивительный и чарующий. Он, одетый в прекрасные шелковые одежды, сидел в своей комнате в «Чистом Лугу». Перед ним на маленьком столике лежала трубка, забитая душистым табаком. Рядом пыхтел пузатый чайник, распространяя сладковатый чайный аромат.

Напротив улыбалась девушка с разноцветными глазами и обласканными огнем волосами.

— Сыграй еще, — улыбнулась Эйне.

— Как скажешь.

И Хаджар заиграл. Свою лучшую песню. Для своего лучшего человека. Он играл так, как никогда прежде не играл и уже не будет играть. Только для нее. Девушки, которую он не полюбил, потому что не мог любить. И которую не полюбит, потому что ее уже не было в живых.

— Ты обманщик, Хаджар, — наконец произнесла Эйне.

— Почему?

— Ты говорил, что не превратишься из чудовища в красавца.

Они сидели так близко, что Хаджар чувствовал ее дыхание на своем лице.

Превратиться в красавца?

Он поднял перед собой руку. Та больше не была покрыта язвами, струпьями и гнойниками. Нет. Обычная загорелая кожа. Может, лишь слегка загрубевшая на ладонях.

— Что? — Хаджар не мог понять, что с ним произошло, пока в памяти не начали всплывать обрывки неясных образов.

Пещера. Дракон. Армия. Адъютант.

— Эйне, — произнес Хаджар.

— Я буду скучать по тебе, Хаджар, — улыбалась девушка, а по ее щекам катились слезы. — Я буду по тебе скучать.

— Эйне!

Он попытался схватить ее за руку, но пальцы поймали лишь ускользающий туман. Комната истаивала, исчезал образ Эйне.

Хаджар падал в пустоту. Он кричал, пытался схватиться хоть за что-нибудь, но лишь быстрее падал в темную пропасть.

Перед тем, как все вокруг залил яркий белый свет, он услышал:

— Спасибо, Хаджар. Спасибо и прощай.

* * *

— Эй, эй! Спокойнее. Спокойнее, я тебе говорю!

Крепкие руки прижали голову Хаджара к подушке.

— Это я, Хадж. Это Неро. Все в порядке. Все в порядке, дружище.

Хаджар открыл глаза. Сквозь щели досок, заменявших потолок, пробивались солнечные лучи. Скрип тяжелых колес, ржание лошадей и металлический лязг — вот и все звуки. Ну еще разве что голос Неро, но к нему Хаджар уже привык.

Тесное помещение, в котором находился Хаджар, качалось из стороны в сторону. По стенам висели какие-то веревки, на полу из тюков была сооружена лежанка. На нее и поместили раненого. Хорошо хоть укрыли. Пусть и прохудившимся покрывалом.

— Что с генералом? — прокряхтел Хаджар.

В горле — как в пустыне. Он закашлялся и с благодарностью принял плошку с пахучей, видимо, лекарственной водой. Жадно хлебнул, но стало только хуже. Пустыня сменилась на кузнечный горн…

Жажду он утолил только с третьей попытки и не без помощи Неро. Тот придерживал одновременно и плошку, и голову друга.

— Каким именно?

— Лаврийским, — уточнил Хаджар. — Или мы попали в плен и тащимся к нему в казематы?

Неро усмехнулся и переместил вечно дрыхнущую Азрею с тюка на грудь Хаджару. Котенок потянулся, зевнул, мяукнул и свернулся тугим комочком.

Теплая…

— Нет, дружище, мы на марше. Движемся к приграничному форту.

Ну да. Логично. Это объясняло и звуки, и телегу, которая и служила пристанищем Хаджару.

Вот только судя по мельканию света, двигалась телега со скоростью поезда. Если не быстрее.

Ну да, а как иначе армии пересекать огромные пространства…

Наверное, простым солдатам было особенно тяжко — им приходилось не просто “маршировать”, а… бежать. Что ж, в каждом из миров свои причуды.

— А этого… Лаврийского. — Неро явно было неприятно вспоминать генерала Весеннего. — Ты бы видел, что там было. Он же совсем с катушек съехал от своей вседозволенности. Решил тебя на месте и прибить. Хотя, если бы не лекари, ты бы и так кони двинул.

— Спасибо.

— Да ты обращайся. — Неро прокашлялся. — Ну вот… В общем, он рванул к тебе, а тут генерал Лин с копьем. Я тебе скажу так — если бы я выбрал себе когда-нибудь жену, ею была бы Лин.

— Но ограничиваться одной женщиной…

— Не в моем духе, — согласился известный на всю префектуру дамский ухажер. — Она как скала перед ним встала. Армии как крикнет: “Готовсь”. И два миллиона солдат с ходу раз — и мечами по щитам. Грохот был такой, будто вселенная падает. Никогда такого не слышал и не видел.

Хаджар представил себе подобное и пожалел, что слишком рано сознание потерял.

— Ну, Лаврийский скалил зубы, обещал страшные кары. Намекал