Но почему именно сейчас? Почему перед сезоном дождей? Ведь обычно кочевники приходили ранним летом, когда могли свободно пастись их кони, а земля была достаточно твердой.

— Сто двадцать ваших пушек, — генерал передвинула игрушечную пушку поближе к холму. — Из-за холма их не будет видно, и перед началом сражения мы сможем дать два или даже три залпа.

— Ради двух или трех, — начальник форта явно насмешливо спародировал голос Лин. Некоторые из старших офицеров взялись за оружие. В том числе и Догар. Но генерал покачала головой. — Ради этого я вам и десять пушек не дам. Им место на стенах, а не среди ваших… солдат.

— Спешу напомнить, господин начальник форта, у меня есть прямое распоряжение генералитета. Вы и весь ваш гарнизон поступаете в мое полное распоряжение. Так что моя просьба была лишь данью уважения. — Генерал нахмурила брови, и от нее повеяло чем-то недобрым. — На деле же — это приказ.

— Ах, ну раз приказ, — все так же насмешливо улыбался чиновник в погонах. — Лука, скажи-ка мне, что у нас там с пушками?

Из тени шатра вышел мужчина, больше всего напоминающий крысу. Сгорбившуюся, скользкую, напялившую не по размеру большие, дорогие одежды крысу. Один из тех бедняков, что получили деньги и власть, но вот вкус так себе и не привили.

— На стенах стоит обязательный минимум, установленный генералитетом. Шесть сотен, двадцать четыре штуки.

Даже числительные он не мог произнести нормально…

— Снять мы их можем? — уже зная ответ, самодовольно спросил начальник.

— Никак нет, генерал, — поклонился человек-крыса.

— Никак нет, — повторил чиновник, поворачиваясь к Лин.

— Мне не нужны ваши основные орудия. — Генерал несмотря на то, что над ней явно насмехались, не теряла самообладание. Видимо, не впервой ей оказываться в подобной ситуации. — Но по закону вы должны хранить не меньше четырех сотен запасных стволов на случай, если основные придут в негодность. Выдадите мне сто двадцать из их числа. Это прямой приказ.

— Прямой приказ, — наигранно печально вздохнул чиновник. — Лука, давай поможем этой прекрасной леди. Выдай ей сто двадцать пушек из числа запасных.

— Прошу простить, генерал, — вновь согнул спину то ли слуга, то ли любовник начальника форта, — но по последним подсчетам, на нашем складе есть лишь… четыре запасных пушки.

Генерал Лин выдохнула и сжала кулак.

— Где ваши вспомогательные орудия, начальник форта?! — прорычала она.

— Ой, ну даже не знаю. — Пузан оперся о стол-карту и начал барабанить пальцами. Пальцами, увенчанными золотыми кольцами с дорогущими драгоценными камнями. На его запястьях покоились такие же браслеты, еще более дорогие и бросающиеся в глаза. — Куда же делись наши пушки. Беда-то какая. Уж не распродал бы их кто.

Старшие офицеры переглядывались, и каждый из них был готов пустить кишки этому зарвавшемуся борову. Он ведь издевался! Без всякого страха издевался над ними — командованием двухмиллионной армии. Чувствовал свою полную безнаказанность и оттого издевался.

— У нас уже сто лет как не было войны, генерал Лин. — Чиновник подул на ногти и вытер их о вышитые золотом и парчой одежды. — Наверное, королевская казна выделяла нам слишком мало средств — вот и пришли орудия в негодность. А я ведь каждый месяц их прошу повысить содержание. Печально. Печально, генерал Лин. Но, как видите, я не могу выдать вам пушки. Каким бы официальным не был бы ваш приказ.

Генерал Лин стукнула кулаком по столу.

— Ты в своем уме, Сириус? — От ее взгляда даже Хаджару стало не по себе. — Совсем зарвался? Я ведь тебя под трибунал отправлю.

— Конечно отправишь, — кивнул чиновник. — Вот с кочевниками пару месяцев пободаешься, сидя под моими стенами, питаясь моей едой и под прикрытием моих людей, и сразу отправишь. Вот только смотри, вдруг на складе и провианта для вас не найдется. Ну или стрел, лекарств или еще чего.

— Ты мне угрожаешь, Сириус? Может, мне взять копье?

— Бери, конечно, моя дорогая Лин. Прямо сейчас возьми свой знаменитый “Лунный Луч” и посади, как ты это любишь, мою голову на него в центре своего лагеря. А потом сама будешь объяснять трибуналу, почему во время войны лишила жизни генерала форта.

Несмотря на свой жалкий вид, во время этого диалога взгляд у пузана был полон стали и уверенности в себе. Да, возможно, когда-то давно и он водил под своими штандартами сотни тысяч воинов. На за годы в тепле и уюте разжирел, проворовался и обнаглел.

— Помяни мое слово, Сириус, я тебе этого не забуду.

— Обо мне будет помнить и думать сама лунный генерал? Боги, я не зря прожил свою жизнь.

— Убирайся.

— Честь имею, — поклонился чиновник.

Перед самым выходом из шатра он развернулся и улыбнулся.

— Эти стены неприступны, моя дорогая. Тысячи лет их не брало ни одно вражеское копье. Куда уж там дикарям без седел. Ты бы лучше сама к нам в гости пришла — у нас пир скоро. Праздник по случаю моего дня рождения. Приглашаю тебя и всех твоих воинов. Потеснимся, глядишь, и поместимся. К тому же мы недавно новый бордель отстроили…

— Я, кажется, приказала тебе убираться вон. Или ты оспариваешь мой прямой приказ?

— Никак нет, мой генерал, — поклонился чиновник. — Просто предлагаю хорошо провести время и успокоиться — кочевники и близко к форту не подойдут. А у нас тут цирк приехал. У них там такие забавные уродцы, ты бы видела.

И, выдавив из себя пару смешков, генерал Сириус вышел вон из шатра. Следом за ним, подгоняемые грозным взором Догара, убрались и гарнизонные солдаты.

Генерал хлопнула по столу рукой и тяжело опустилась на стул.

— Без пушек наш план с холмом обречен на провал, — начальник инженеров убрал с карты игрушечную пушку. — Нужно придумать что-то другое. Возможно, мы можем забрать у них порох и тогда…

— Ты еще не понял, командир Тур. — Генерал пригладила волосы и взяла себя в руки. — Этот идиот продал все, что можно продать. В форте нет запасов. А из основного я не смогу и наконечника для стрелы взять. Устав не позволяет, а он им будет