К вечеру мы вернулись в Монпелье, где на городской площади оркестр давал концерт. Играли, естественно, Легара, популярный военный марш «Прусская слава», «Марш Радецкого». Снова Легар, черт бы его побрал. Но все было правильно, ведь Легар в свое время являлся самым юным полковым капельмейстером в армии австро-венгерской монархии. Таким образом, поддерживались традиции и связь с прошлым.

Но на это можно было взглянуть и по-другому. Звучавшие произведения Легара являлись данью памяти забытым и похороненным под снегом солдатам в далеком Сталинграде. Музыка Легара, наверное, до сих пор продолжает неслышно витать над руинами Сталинграда, издаваемая мертвыми музыкантами из пробитых пулями и осколками снарядов тромбонов.

Исполняемая военным оркестром музыка Легара звучала как похоронный марш по Гитлеру. О, если бы его зарезали еще тогда, в 1908 году, венские бродяги, когда он оказался в приюте для бездомных! Но среди них не нашлось ни одного, кто мог бы предположить, что одним быстрым ударом ножа он освободил бы миллионы людей от лишений и страданий, а жителей Монпелье от необходимости слушать музыку немецкого полкового оркестра в 1943 году. Тем более что вокруг оркестра я не заметил ни одного француза. Под Легара фланировала только парочка дешевых девушек легкого поведения.

В Монпелье нас поразили остатки старинного водопровода, которому насчитывалось не менее двух тысяч лет. Мы остудили разгоряченные головы в потоке холодной воды, умывшись и погрузив в него руки, словно в историю. Трудно себе даже представить, что ледяная вода, протекающая по старинному каменному желобу, прикрытому деревянными ставнями, находится возле Средиземного моря.

«Однако, дорогой Гиллес, выпитое африканское вино явно пошло нам на пользу», – подумалось мне, поскольку оно располагало к размышлениям.

Мои мысли вновь вернулись к Магелоне. Пресловутый Петер из Прованса был наказан за свою дерзость, посмев обнажить грудь целомудренной девы. А как будем наказаны мы? Ведь наш генерал бросается на дешевых проституток стоимостью в 50 бумажных франков! Стоит ли удивляться, что Зильберлеффель стал инспектором по вопросам воспитания. Его советы как раз относились к тому, что по ночам в борделе демонстрировал наш генерал солдатам своей дивизии.

Журчание воды в старинном водопроводе несколько изменило ход моих мыслей. Я вновь задумался о вечности. В чем она проявляется? Римляне хотя бы построили водопровод и поэтому в известной степени справедливо считали, что останутся в вечности. Из-за этого наследия они действительно в определенном смысле стали бессмертными. Сколько загадок истории кроется в Древнем Риме! Взять хотя бы их школы гладиаторов! И что бы о них ни говорили, следует признать, что римляне были хорошими воинами. Это их слава перешла затем к испанской пехоте под командованием испанского наместника в Нидерландах Фарнезе, к шведским королям Густаву II Адольфу и Карлу XII, к прусскому королю Фридриху II, Наполеону и Мольтке[152]. Они действительно стали наследниками римлян. Но являемся ли таковыми мы и наш генерал, пропадающий в борделе? Вот в чем вопрос. Если войну ведут такие полководцы, то она будет проиграна, и выиграют ее варвары, что не может не огорчить Магелону.

Как прекрасно было слышать журчание воды, текущей по древнему водопроводу! Это текла сама история, что ощущалось на подсознательном уровне и заставляло задуматься о настоящем. Надо ли быть моралистом? Ведь если разобраться, то никто не знает, текла ли так же быстро прохладная вода в море и что чувствовал молодой граф, когда увидел Мелюзину в качестве русалки. По преданию, она начала причитать и, поцеловав детей, вынуждена была с громкими стенаниями покинуть свою любовь, уйти от славы, земной жизни и кануть в небытие. Зачем бессмертие, если рядом нет любимого? А граф остался возле воды оплакивать свое счастье. Это аллегория, но надо понимать, что в одну и ту же воду дважды войти нельзя. То, что не будет использовано там, наверху, устремится по водопроводу в море и растворится в нем навсегда. И хотя поток течет в том же направлении, что и прежде, Мелюзина не вернется никогда. Так и с нами. Как жаль, что прошлое изменить нельзя.

«Да, дорогой Гиллес, выпитое африканское вино действительно пошло нам на пользу», – вновь подумалось мне. Мы гуляли по древней земле Лангедока[153], и становилось все темнее. Настроение у нас было приподнятым, и, насвистывая «Прусскую славу» и «Марш Радецкого», мы договорились заказать шампанского с устрицами.

Прибыв в расположение части, мы направились в полковое казино к своим товарищам. Естественно, они сразу же учуяли исходивший от нас запах спиртного, а подполковник заявил:

– Вам необходимо каждому сольно исполнить по какой-нибудь песне, чтобы соблюсти ритуал по приему в товарищество полка. Мы должны видеть, что вы за люди и что собой представляете.

Мы предвидели подобное испытание и заранее разучили песню втроем. Наряду со мной ее должны были исполнять Гиллес и Фриш, командир истребителей танков. Но истребитель танков отсутствовал.

– Зачем вам Фриш? – удивленно спросил Райх. – Вы же должны выступить сольно.

– Так точно, – ответили мы. – Сольно. Но мы готовились исполнять песню втроем.

– Леманн, к роялю! – скомандовал командир полка.

Леманн, веселый толстый человек, раньше работал главой администрации района и умел играть на рояле. Сейчас он был офицером по вопросам снабжения полка.

– Привести сюда истребителя танков! – приказал командир.

Мы срочно съели по полудюжине устриц и выпили бутылку шампанского.

– Дайте им поесть и выпить, – проговорил командир полка и, уже обращаясь к нам, добавил: – Но горе вам, если вы ограничитесь только хоровым пением.

Тут появился Фриш, такой же новенький в полку, как и мы. Ему было всего 19 лет, и он имел настолько миловидные черты лица, что выглядел как девушка.

– Это, наверное, сопрано? – поинтересовался командир и тут же распорядился: – Итак, господа, вперед! Я приказываю петь трио!

Мы построились возле рояля и начали петь, исполняя песню сначала вместе, а затем по одному: басом, тенором и сопрано. Вся хитрость заключалась в том, что молодой Фриш мог петь очень высоко, как девушка. Наша задумка удалась, и когда мы закончили, раздались бурные аплодисменты. Пришлось исполнять песню на бис. Начальник финансовой службы полка, бойкий человечек с морщинистым, как у гнома, лицом, схватил виолончель и стал подыгрывать. Командир вытянул губы и тоже запел высоким голосом. Надо признать, пел он божественно. Начальник материально-технической части полка лейтенант Вихтель попробовал даже степ.

Вечер прошел очень весело, различных проделок было не перечесть. Особенно отличился лейтенант Вихтель. Выдернув из воротника на кителе длинный конский волос, он медленно засунул его в нос, принялся отчаянно чихать, а затем достал