Шрифт:
Закладка:
Всю следующую ночь мы простояли в Гомеле из-за отсутствия паровозов. Тем временем подоспела наша дивизия, и к нам пришел папаша Дорш с печальным известием. На подъезде к Монпелье перевернулся ротный грузовик, и гаупт-фельдфебеля Ланга прижало мешками с углем. Когда мешки отбросили, бедняга был уже мертв. Сам Дорш находился в кабине вместе с водителем и отделался легкими ссадинами.
Мы ехали по тылам и толком не знали станции своего назначения. Нас везли то ли в Харьков, то ли в Курск. В окошке поезда временами мелькали колонны на санках, скорее всего, это были фуражиры из обозов. Постепенно я выходил из своего подавленного состояния, мучившего меня все последнее время. Вид театра боевых действий, огромное скопление боевой техники и машин придавали мне мужества и желания действовать. В Льгове, недалеко от Курска, на небольшом вокзале нас начали выгружать из вагонов. На перроне стоял в ожидании нашего прибытия лейтенант из штаба армии, которому было поручено встретить нас и доложить о нашем прибытии.
Лейтенант явно скучал, я подошел к нему и угостил коньяком и сигаретами.
– Все идет по плану, – заявил он. – Через каждые два часа прибывает по эшелону.
– Как здесь обстоят дела? – поинтересовался я.
Он сделал неопределенный жест рукой и спросил меня:
– Вы бывали уже в России? Впрочем, это не столь важно. Сейчас у нас, по крайней мере, есть зимнее обмундирование. Однако потери от обморожения по сравнению с прошлым годом возросли на 60 процентов.
– А что, стоят сильные морозы?
– Да, но не такие лютые, как в прошлом году. Ниже 20 градусов столбик термометра не опускался. Для нас это загадка. Все бы ничего, если бы не итальянцы и венгры.
– Они больше не с нами?
– Удивляться этому не приходится. Вояки они никакие, но раньше от них хоть какая-то польза была. Даже просто от их присутствия. Теперь же, видя наши неудачи, они хотят вернуться домой и не желают воевать[158]. А вы хорошо оснащены?
– Да, все самое новое.
Лейтенант мрачно кивнул, а потом заявил:
– В этом наша ошибка. У русских все те же Т-34, машины «форд», примитивная артиллерия[159]. Им не надо переучиваться. А у нас постоянно что-то новое. Мы все что-то улучшаем, техника становится все сложнее. Много времени уходит на ее освоение.
Я поинтересовался, не выдохлись ли русские.
– Русские бьются до последней капли крови, – ответил лейтенант. – Положение изменилось и становится критическим. Мы оставили Воронеж и продолжаем отходить. Вы должны помочь нам остановить русских. Я думаю, до начала потепления это сделать будет трудно.
– А что с Курском?
– Русские взяли Курск два дня назад. Наши резервы исчерпаны, даже те, которые предполагалось приберечь на лето.
Затем лейтенант стал рассказывать о странных методах партизанской войны, которая вначале всерьез не воспринималась.
– Сейчас нависла серьезная угроза проиграть ее, так как мы не в состоянии распознать партизан. У нас в тылу появились даже целые районы, в которых власть взяли партизаны.
– А отсюда далеко до передовой?
– Километров 20. Но устойчивой линии фронта нет. Обстановка все время меняется.
– Тогда сейчас для нас дело найдется. Правильно?
– Один полк вашей дивизии уже в бою. Но вам, если повезет, можно поспать эту ночь спокойно.
– А как показал себя наш полк?
Я с нетерпением ожидал ответа, но лейтенант не торопился. Он сделал большой глоток из моей бутылки и только потом сказал:
– В наших полках осталось по 500 человек, и если бы не подошли свежие силы, то русские были бы уже здесь!
Закончив выгрузку, мы двинулись по заснеженной дороге к пункту нашего назначения. В небольшой деревеньке нам пришлось задержаться на целых 5 дней. Согласно приказу вновь прибывшему личному составу это время отводилось для акклиматизации и тренировок. Два других наших полка и 3-й батальон были брошены в бой, а мы оставались в резерве.
На шестой день меня вызвали в штаб, перед которым стоял «мерседес», раздобытый Зоммершайдом, в готовности выехать на разведку. Мы доехали до Нижних Деревенек, селения недалеко от Льгова, и машина застряла в снегу. Гауптман Шперл и обер-лейтенант Амманн выбрались наружу, и дальше мы пошли пешком. С высокого виадука местность просматривалась так, как ее, возможно, видел противник. Она была плоской и пересечена оврагами. Вдали слышался грохот от выстрелов орудий. Мы наконец смогли стабилизировать фронт. Но остановить вражеское наступление удалось ценой больших потерь – примерно по 20 человек в каждой роте.
На обратном пути мы проехали мимо штаба полка. Де ла Валле сидел в роскошном кресле с необычно высокой спинкой, которое он привез с собой из Франции.
– Видите, Шперл! – радостно крикнул он. – Какое кресло! Оно, правда, еще не совсем до конца обито, но зато какое удобное! Сядьте и убедитесь сами!
Мы сидели за столом перед картой местности.
– Вот здесь и здесь ведут бой мои батальоны, – сказал подполковник, – а я сижу здесь, пока там гибнут мои люди!
– Как? Наши батальоны? Уже в бою?
– Вы единственный, кто еще не нюхал пороху, а Леер уже ранен.
– Леер ранен?
Леер командовал 3-м батальоном и в прошлом был офицером полиции. Этот меланхолик с большой лысиной, как поговаривали, по-новому перевел на немецкий язык Библию. Поэтому де ла Валле решил пошутить:
– Теперь у него будет достаточно времени, чтобы закончить свой перевод.
Все рассмеялись.
– Итак, господа, что вам удалось увидеть?
Шперл рассказал о своих ощущениях и нарисовал увиденные позиции противника.
– А тяжелое вооружение?
Мы с Зоммершайдом нанесли на карте места расположения орудий.
– Чудесненько! – произнес подполковник одно из своих любимых словечек.
Дорш облегченно вздохнул. Он всегда так делал, если не получал нагоняй за себя и своих подчиненных. Затем мы заговорили об обозах. По дороге нам попалось немало припаркованных на обочине грузовиков.
– Достаточно налететь одному самолету, – сказал Амманн, – и мы понесем большие потери.
– Об авиации противника донесений не поступало, – проинформировал Райх.
– Ну что, господа, сгоняем в двойную голову?[160] – сказал де ла Валле. – Кто играет?
Шперл встал, извинился и, сославшись на дела, вышел. Командир занял его место. Мы пустили бутылку коньяка по кругу, так как у нас был всего один стакан.
Дорш отвел меня в сторону и шепотом сообщил, что
