Шрифт:
Закладка:
— Надо было связать за спиной руки, — шептали губы, почти не отрываясь от вина. — Почему я не подумал об этом?! Зачем было заставлять её делать всё самостоятельно?! Я вынес приговор. Я должен был исполнять. Связать за спиной руки, чтобы она не подтягивалась на верёвке, продлевая мучения! Накинуть на голову мешок! Завязать глаза! Зачем ей было видеть приготовления?!
Вино быстро заканчивалось, а воображение всё ещё тщательно прорисовывало правильную казнь неверной возлюбленной.
— Не нужна была жестокость! — застонал убийца, от напряжения свело челюсть. — Мне была нужна её смерть, а не страдания!
Вцепившись в волосы и едва не выдрав клок, Алмарил почувствовал, как накатывает тяжёлая болезненная усталость, словно во время лечения от ран. Бессильно рухнув на узкую постель в углу небольшой комнаты дозорной башни, таргелионский принц подумал, что со временем становится только тяжелее. Почему-то сначала, когда страх перед встречей с отцом перекрывал всё, не возникало желания вернуться в прошлое и казнить Ривиан без жестокости. Мыслей об этом не было и потом, когда принц принял решение бросить всё и посвятить себя отмщению золотому червю.
Впервые совесть взяла убийцу за горло, когда лорд Маэдрос проявил доброту и заботу к превратившемуся в бездомного племяннику. Чем лучше складывалась жизнь, чем дружелюбнее были окружающие, тем невыносимее становилось существование.
Снова напомнили о себе усердно прогоняемые мысли о том, что у самого есть любимая сестра, с которой тоже кто-то может поступить так.
Нет! Никогда! Митриэль будет жить вечно! Вечно и счастливо.
Как и Карналмарил, и Ривиан. Они тоже обретут бессмертие в Валиноре.
Отец говорил — Валар лжецы, надо жить и процветать назло им, отвечая проклятьем на проклятье.
«Вы сами и ваши потомки — месть Творцам Арды и всем, кто их почитает!»
— Пусть так, — прошептал в потолок Алмарил. — Я — проклятье. Но Карналмарил был добрым и светлым, несмотря ни на что. И Ривиан… Я верю, что Валар не солгали только в одном: погибшие невинные эльфы пройдут Чертоги Намо, миновав их, словно отправившись в лёгкий полёт сквозь короткую тёплую ночь, а потом возродятся в Земле, где нет зла и горя.
Нолдо ещё раз представил, как надо было правильно привести приговор в исполнение, чтобы не мучить виновную. Стало немного легче от понимания, что в следующий раз, если придётся кого-то казнить, оплошности не возникнет.
Посмотрев на метель за окном, сын нолдорана Карантира закрыл глаза и представил, как Ривиан и Карналмарил проснулись от долгого сна среди дивно сияющего леса, около кристально чистого озера. Эльфийка заплакала от радости, и её слёзы исцелили раны юноши, лишившие его прежней жизни среди зла и несправедливости. Теперь для двоих влюблённых всё сложится иначе. Они будут счастливы в прекрасной земле без боли и горя.
— Я хочу остановиться
В месте том, где есть покой, — тихо запел Алмарил, сквозь полусон ловя призрачные видения, рисуемые спасительной фантазией, и призванный из воспоминаний образ глупой любимой сестрёнки — единственной из всей родни, заставлявшей скучать по дому, — в чистом озере умыться
И побыть самим собой.
Крики чаек у причала,
Где есть я и где есть ты,
Это озеро — начало
И моей мечты.
Я хочу познать свободу,
Как полёт из сладких снов,
И набрать в свои ладони воду
С отраженьем облаков.
Ощутить тепло заката
И печаль ночной луны,
Слышать волны из затакта
Озера мечты.
И все слова
Значат намного больше,
И музыка —
Её суждено познать.
Оглянись вокруг —
Ты услышишь сердца стук
В час, когда ветер мой голос унёс
К озеру сладких грёз.
Отвернувшись во тьму комнаты, сын нолдорана напомнил себе, что его путь — проклятье и месть. А свет, пусть и не существующий, — всего лишь надежда, без которой стало совсем невыносимо жить.
***
Короткую остановку, во время которой постоянно приходилось оглядываться и прислушиваться, сложно было назвать привалом — казалось, за время, проведённое в нише среди чёрных скал, воины Белерианда устали сильнее, чем при преодолении отвесных склонов, охранявших земли врага от чужаков. Во время перехода через перевал эльфы постоянно ожидали атаки с воздуха, из-под земли или из невидимых глазу расщелин, однако не было гнетущего ощущения, будто небесный купол обрушился, придавил к земле и вот-вот расплющит.
— Я могу ошибаться, но по эту сторону Железных Гор раньше не было настолько тепло зимой, — задумчиво произнёс Нолдо, обычно ходивший в разведку с отрядами принца Финдекано, отправленный сейчас с воинами лорда Маэдроса, чтобы наглядно показать изученные маршруты и пойти новыми. — Моргот, конечно, пытается повторять опыт Вала Ауле, используя подземные кузницы, но мы с собратьями ещё в прошлые разы лично удостоверились, что внутри Трёхглавой Невольничьей Горы никого нет. Мы нашли полдюжины замурованных дверей, но, сколько ни ждали, оттуда никто не выходил и не пытался открыть снаружи.
Сулион равнодушно кивнул и отошёл от соратников. Осторожно выглянув из укрытия, Авар всмотрелся в затянутое неплотной чёрной мглой небо. Похожий на колышимые ветром волокна истлевшей пряжи мрак кружился, съёживался, чуть расступался, скручивался спиралью, рвался, обвисал лохмотьями и снова взлетал вверх, поднимаемый порывом ветра. Отвратительное удручающее зрелище, однако, завораживало, Сулион сам не заметил, как начал представлять, будто колдовская тьма живая и разумная, вот-вот что-то скажет или пропоёт, лишит воли и способности мыслить, поработит и навеки оставит блуждать во вражеской земле.
«Мальчик, останься со мной!
Здесь, за холодной рекой
Вдруг прозвучит голос мой
На берегах тишины.
Приди, останься со мной,
Здесь, за холодной рекой,
И мы прогоним долой
Твои печальные сны».
Рука легла на плечо, и Сулион вздрогнул, будто внезапно проснувшись.
— Пойдём на восток, — сказал Линдиро, осматриваясь. — Мне показали тропу, которой уже неоднократно пользовались. Проследуем мимо заброшенного селения, выясним, безопасно ли там по-прежнему.
— Алмарил явился без войска, но всё равно пытается командовать! — наконец заговорил о том, что не давало покоя уже давно, Авар. — Почему он решает, кому идти в земли Моргота, а сам при этом сидит в крепости?! Он хочет от меня избавиться, но теперь боится открыто нападать, потому что в подчинении у дяди?!
— Тише, — напрягся сын Асталиона, натягивая капюшон тёплого маскировочного плаща. — Понимаю твою злость, но разделить
