– Что ж, тогда пошлите человека в ту пивнушку, что внизу, если это ближайшая. Если этот человек умрет прежде, чем сюда принесут бренди, я сделаю так, что вас запрут в каталажку. Можете не сомневаться, я это сделаю, – сказал доктор.

Бренди принесли очень скоро, но человек на кровати пришел в себя еще до этого. Открыв глаза, он уставился на склонившегося над ним доктора Глоссопа.

– Ну, вот и славно, приятель! – воскликнул тот. – Как вы себя чувствуете?

Мужчина продолжал молча смотреть на доктора, словно его способность к восприятию внешних раздражителей еще не восстановилась полностью – или же вид крупного бородатого человека казался ему странным и совершенно неожиданным. Над пациентом склонился еще и Атертон.

– Я рад видеть, что вам стало лучше, мистер Холт, – сказал он. – Вы ведь меня помните, не так ли? Я бегал за вами целый день.

– Вы… вы… – Мужчина на кровати закрыл глаза, пытаясь вспомнить, кто такой Сидней, а затем заговорил, не открывая их. – Я знаю, кто вы. Вы – тот джентльмен.

– Ну да, я джентльмен. Моя фамилия Атертон. Я друг мисс Линдон. Должен вам сказать, вы порядком измучены, так что вам надо поесть и попить. Вот, выпейте бренди.

Доктор, стоявший рядом с кроватью с высоким стаканом в руках, приподнял голову пациента и поднес стакан к его губам – так, чтобы жидкость тонкой струйкой попадала ему в горло. Мужчина механически задвигал кадыком, глотая жидкость. При этом вид у него был такой, словно он совершенно не понимает, что делает. Тем не менее щеки его сразу же порозовели, а затем даже покраснели, и это стало явным контрастом с той бледностью, которая еще совсем недавно заливала его лицо. Доктор опустил его голову на подушку и, молча стоя над пациентом, одной рукой пощупал ему пульс.

Затем, повернувшись к инспектору, врач вполголоса сказал, обращаясь к нему:

– Если вы хотите получить от него какие-то показания, лучше сделать это прямо сейчас, потому что он быстро теряет силы и в любой момент может умереть. Но учтите, вы вряд ли добьетесь от него многого – он уже фактически находится в полубессознательном состоянии, а тормошить его я не решусь. Так что постарайтесь узнать хоть что-то.

Инспектор подошел вплотную к лежащему мужчине, держа в руке блокнот.

– Как я понял со слов этого джентльмена, – сказал он, указывая на Атертона, – вас зовут Роберт Холт. Я инспектор полиции и хочу узнать, что привело вас в то состояние, в котором вы пребываете. На вас кто-то напал?

Холт, приоткрыв глаза, некоторое время затуманенным взором смотрел на инспектора так, словно видел его не вполне ясно – и при этом совершенно не уловил смысла сказанных им слов. Сидней, наклонившись над распростертым телом Холта, решил рискнуть и попробовать объяснить ему смысл происходящего.

– Послушайте, инспектор хочет выяснить, как вы сюда попали. И еще – кто-то с вами что-то сделал? Нанес вам ущерб? Кто именно?

Веки мужчины были полузакрыты, но после слов Атертона он вдруг широко открыл глаза – и рот тоже. На его изможденном лице появилось выражение панического ужаса. Он явно хотел что-то сказать, но ему какое-то время никак не удавалось произнести ни звука. Потом дар речи все же вернулся к нему, и он воскликнул:

– Жук! – Последовала короткая пауза, а затем новый выкрик: – Жук!

– О чем это он? – спросил инспектор.

– Думаю, я понимаю, – ответил Сидней и, обращаясь к пациенту, громко произнес: – Да, я слышу, вы говорите про жука. Этот жук с вами что-то сделал?

– Он схватил меня за горло!

– От этого у вас на шее отметины?

– Этот жук меня убил.

Глаза мужчины закрылись, и он впал в состояние летаргии. Инспектор был очень удивлен всем услышанным.

– Что все-таки он имел в виду, когда говорил про жука? – поинтересовался он.

Полицейскому ответил Атертон:

– Полагаю, я понимаю, о чем он, – и мои друзья тоже. Мы это потом объясним. А пока я, пожалуй, попробую вытрясти из него всю информацию, какую смогу, – пока еще не слишком поздно.

– Да, – отозвался доктор, который в этот момент снова щупал у пациента пульс, – пока еще не слишком поздно. Но времени у вас осталось немного – какие-то секунды.

Сидней явно решил рискнуть и попытаться вывести Холта из ступора, в котором тот находился.

– Вы ведь были с мисс Линдон весь день и весь вечер, верно, мистер Холт? – поинтересовался он.

Атертону удалось привлечь внимание мужчины и получить от него некую реакцию. Губы Холта зашевелились – он явно хотел что-то сказать, и ему это в конце концов удалось.

– Да… днем… и вечером… Господи, помоги мне!

– Я искренне надеюсь, что Бог поможет вам, мой бедный друг. Вы в самом деле в этом нуждаетесь, как, наверное, никто другой. Мисс Линдон облачена в вашу старую одежду, так ведь?

– Да… в мою старую одежду. О боже!

– А где мисс Линдон сейчас?

Казалось, слова, произносимые Холтом, истекают из его горла только за счет испытуемой им боли.

– Жук убьет мисс Линдон.

В этот момент сильнейший спазм потряс все тело несчастного Холта. Он даже непроизвольно чуть привстал, но тут же снова распластался на кровати. Выглядело все это очень зловеще. Доктор снова принялся внимательно осматривать Холта. Мы стояли молча, наблюдая за его действиями.

– На этот раз голод окончательно доконал его, и привести его в себя, боюсь, больше не получится, – заявил врач.

Внезапно я почувствовал, как что-то сильно и болезненно сдавливает мою руку, и обнаружил, что это Лессингем, по-видимому, бессознательно стискивает пальцами мое запястье. Мимические мышцы у него на лице вздрагивали, его всего трясло от нервного напряжения. Я повернулся к врачу.

– Доктор, если в стакане еще остался бренди, передайте его моему другу – ему необходимо выпить.

Лессингем опрокинул в горло небольшую порцию напитка, которая все еще плескалась на дне стакана, и проглотил ее разом, не раздумывая. Полагаю, это избавило нас от неприятной сцены, которая могла произойти вследствие того, что политик находился на грани нервного срыва.

Инспектор тем временем обратился к хозяйке дома:

– А теперь, миссис Хендерсон, вы, может быть, объясните нам, что все это значит? Кто этот человек, как он сюда попал, кто был с ним, когда он здесь появился и что вообще вам известно? Если у вас есть что сообщить, сделайте это, но будьте осторожны – я обязан предупредить вас, что все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

Глава 45. Все, что было известно миссис Хендерсон

В ответ на слова инспектора хозяйка сунула руки под передник и ухмыльнулась.

– Знаете, мистер Филлипс, мне странно слышать, что вы так со мной разговариваете. Если вы продолжите говорить в таком тоне, люди могут подумать, будто я сделала что-то нехорошее. Ну, а насчет того, что здесь случилось, я вам расскажу все, что знаю, – с превеликим удовольствием. По поводу же вашего предупреждения, то я в нем не нуждаюсь, потому что всегда осторожна в словах – вы и сами это хорошо знаете.

– Да, я это знаю. Это все, что вы имеете мне сообщить?

– Ох и любитель же вы людей подгонять да допекать, мистер Филлипс, большой любитель. Конечно, это не все – я еще к делу-то и не приступила.

– Ну, так приступайте.

– Если вы будете на меня давить, я могу что-нибудь напутать, а вы потом назовете меня лгуньей – а ведь женщины правдивее меня нет во всем Лаймхаусе.

Было видно, что инспектор едва сдерживается, чтобы не наговорить миссис Хендерсон резкостей. Хозяйка же тем временем устремила глаза на грязный потолок, словно надеялась, что это поможет ей ощутить прилив вдохновения.

– В общем, – начала она, – я могу поклясться, что все случилось час назад, или, может, час с четвертью, ну или час и двадцать минут тому…

– В такой точности необходимости нет – минута-другая ничего не решают.

– В общем, я услышала, как кто-то постучал в дверь. Когда я открыла, оказалось, что это какой-то араб с большим тюком на голове – багаж был просто огромный, больше, чем он сам. С ним были еще двое. Ну, араб этот и говорит – странно так,