Шрифт:
Закладка:
– Что ты задумал? – крикнул мне Трегор.
– Своими глазами хочу увидеть, – ответил я и сбежал вниз по лестнице, на ходу чуть не столкнувшись с Огарьком.
Мы оказались на пороге кабака все вчетвером: Огарёк тут же пошёл за мной следом, а скоро Ивель с Трегором спустились к нам. Наверное, мы были единственными, кто хотел оказаться на улице в тот вечер.
Вокруг кабака кружились вихри от навей, зато дальше мелькали силуэты, совершенно точно принадлежащие живым. Степняки на своих быстрых приземистых конях сновали между дворов, уводили скот и с зычным смехом бросали факелы в сараи с сеном. Деревня быстро превращалась едва ли не в самое страшное место во всех Княжествах.
– Что же, и нави их не берут? – Ивель с недовольным видом скрестила руки на груди.
– И правда, – нахмурился Огарёк. – Не видят? Не боятся?
– Проклятые сволочи, – прорычал я. К воям навей и кличам степняков прибавились крики и плач – это страдали мои люди, поверившие в своего князя, а князь стоял в чужом облике у кабака и ничем не мог им помочь.
Всё же степняки не приближались к кабаку – я подумал, что, быть может, они наблюдали за навями и поняли, что те бродят только в определённом месте. А может, они вовсе ничего о них не знали и теперь просто избегали улицы, на которой что-то выло и вьюжило.
– Ты не можешь сделать так, чтобы нави кинулись на степняков? – спросил я Ивель, не поворачиваясь.
– Сперва на Царство, теперь на степняков, – прошипела она. – Нет, князь, к твоему сведению, я вообще не хозяйка им. Это не охотничьи псы. И даже не твой ездовой монф. Но…
Она осеклась, словно задумалась о чём-то. Я пересёк улицу: трое степняков уводили козу с ближнего двора, за ними женщина ползла на коленях, умоляя не грабить, но иноземцы только скалились и грозили ей зажжённым факелом.
Нави мешали мне смотреть, мелькали перед глазами, снова затянули свой тягучий вой: Давай к нам, Мёртвый князь!
Совсем мёртвый, а ходит! В колени вернулась дрожь, и неимоверным усилием воли я сумел её подавить. Краем глаза я увидел, что Трегор побежал за мной, а Огарёк так и остался стоять у кабака – я не мог винить его за то, что он не хотел приближаться к степнякам.
Внутри меня всё вскипело. Вновь проснулись мои мучители-ветки, заскреблись в груди с неистовой яростью, и я до боли стиснул зубы, едва сдерживаясь, чтобы не ринуться в одиночку на чужаков.
Ещё несколько степняков на конях промчались мимо нас, и в одном из них я с удивлением узнал Алдара. Сперва я не поверил даже своим глазам, но это точно был он – крепкий, но стройный, с гладкими щеками и тонкими усами. В моей голове быстро созрела мысль, но не успел я её додумать, как Ивель кинулась прямо к степнякам.
Падальщица
Наверное, я ещё ни разу не совершала настолько безрассудного поступка, хотя тут можно было поспорить: последние месяцы слились в один сплошной безрассудный поступок.
Я сорвалась с места так, словно моя обувь вдруг раскалилась – помчалась в самую гущу, в самое пекло. Умом я совершенно не понимала, что и зачем собираюсь делать, но что-то упрямо гнало меня вперёд, к степнякам.
Мне хотелось услышать голос князя за спиной, хотелось, чтобы Лерис окликнул меня или бросился догонять, но он не сделал ни того, ни другого. Я утешила себе мыслью, что он кричал, но за общим шумом я не услышала его голоса.
Нави кинулись за мной воющим хороводом, а мне это и было нужно.
Я побежала к углу избы, которую разграбляли степняки, и прижалась спиной к покрытым инеем брёвнам. Изба начинала гореть с дальнего угла, но степняки продолжали выносить из дома всё, на что упал их взгляд. Я слышала крики и женский плач, лай собак и смех иноземцев. Мне стало страшно: я впервые задумалась о том, что может произойти, если меня тоже схватят. Тут же вспомнились выжженные раны на месте глаз Огарька, и зубы сами собой отбили дробь.
Среди навей я увидела их – фигуры мёртвых из плоти сновали среди духов: Седуш, а вместе с ним – все те, кого я успела исцелить во время моих скитаний. Мне даже показалось, будто я узнала Гавесара, но он проскочил так быстро, что в темноте я не успела как следует его разглядеть.
Я зажмурилась и стиснула зубы, вместе с ними до боли сжала кулаки. Ветер хлестал по лицу, оставляя болезненные морозные пощёчины. Я слушала навей. Постаралась открыться им, так, как верующие открывались Золотому Отцу, а после – Милосердному. Мне вспомнилось лицо Ферна: с его вечным хитрым прищуром, но мудрое и доброжелательное, его каштановые с проседью волосы и тонкий нос с резко очерченными крыльями. Ферн хотел от меня слишком многого – так мне казалось, – но не хотел ничего такого, на что я не была бы способна.
– Прогоните чужаков, – шепнула я, не раскрывая глаз. – Скачите прочь. Я… я позволяю вам.
Приказывать и позволять что-то навьим тварям было странно. Я произнесла это без особой надежды на успех.
Наверное, мне следовало бы желать, чтобы степняки вовсе растерзали Княжества – тогда царю было бы проще укрепиться в землях, разорённых войной. Но всё же моё сердце хотело иного. Я не желала для Царства, чтобы наши люди, привыкшие к покою и удобствам, познали ужас этих жестоких земель. Лагре бы не хотел зла княжеским людям.
Вокруг меня завьюжило так страшно, что я испугалась, что кожу вот-вот стащит с моего лица морозным ветром. Я изо всех сил вжалась спиной в брёвна и едва не задохнулась, но уже через миг центр вихря сместился, и нави кинулись мимо меня во двор.
Переведя дух, я выглянула за угол и тут же услышала дикие, нечеловеческие вопли.
Двор заволокло метелью, там мелькали нави – так быстро, что глаз не мог выхватить отдельные фигуры в водовороте серебристых тел.
Степняцкие кони опрокидывались навзничь, вставали на дыбы, сбрасывая своих всадников. Сахгальцы заметались по улице, бросив всё награбленное добро – навьи вихри окружили все окрестные дворы, и если местные, более-менее привыкшие к такому, быстро закрылись в своих домах, то налётчиков это застало врасплох.
Нави покинули меня, на эту ночь я перестала быть сердцем их бури. Ощущение было такое, будто я расшнуровала слишком туго затянутый корсет. Я запрокинула голову и рассмеялась, обжигая холодом горло.
Князь
– Она сумасшедшая, – фыркнул Огарёк вслед убегающей Ивель. Он сам всё-таки переборол себя и присоединился к нам с Трегором.
Я всматривался в вихрящуюся, визжащую муть, но не мог разглядеть фигуру падальщицы.
– Она может дать нам то, что мы сами не сможем, – ответил я. – Вы видите?
Нави вдруг сорвались и кинулись в сторону, словно подчиняясь какому-то приказу. К их воям примешались испуганные вопли степняков, и по лицу у меня сама собой расползлась довольная усмешка.
– Видите теперь? Полезная девка.
