– Я виновата, так что заслужила твой гнев, – глухо пробормотала Ивель, пряча лицо.

Я обнял её за плечи: она была жилистой, но вовсе не хрупкой. Под одеждой чувствовалось сильное крепкое тело.

– С Владычицей Яви можно договориться, – вздохнул я. – Она совершенно невыносима порой, да и любой монете предпочитает человеческую жизнь, но можно попробовать сторговаться. Не верю, будто нави навечно к тебе привязаны. Должно быть иное решение. И я найду его, Ивель. Сделай только кое-что для меня.

Ивель подняла лицо, глядя на меня снизу вверх, но без всякого раболепия, напротив, с неверием и вызовом.

– Что же я должна сделать? И ты правда оставишь меня в живых?

– Оставлю, – пообещал я. – Но ты должна отвести навей в Царство.

Ивель отстранилась, выпутываясь из моих объятий, нарочно ощутимо царапнула ногтями по рукам.

– В Царство? Навей? Ты хочешь моими руками убрать врага в лице царёва войска?

– Мы только что говорили о том, что нави не убивают, а только пугают.

– Нави-то, может, не убивают! – вспыхнула Ивель. – Но с ними ходят те, кого я лечила ворожбой! Они умерли, Лерис! Не знаю, от чего, но умерли и восстали! Если бы ты только видел их, то согласился бы со мной, что они ужасны. И они могут быть опасны, куда опаснее навей.

Я попытался взять её за руку, чтобы успокоить, но она резко развернулась, взметнув косой, и отвернулась, глядя в окно. Что она видела? Вьюжные вихри или тварей Нижнего мира?

– Ты призвала это лихо в Княжества, так уведи их прочь, – сказал я мягко, но решительно. – Это будет справедливо. Я не стану судить тебя ни за что: ни за навей, ни за врагов в моём тереме и одиннадцать ударов в моё тело. Просто иди домой, Ивель. В Царство.

Она молчала какое-то время, но потом я заметил, что её плечи странно вздрагивают. Лишь расслышав глухие всхлипы, я понял, что Ивель плачет. Я тут же приблизился к ней и обнял со спины. Она трепыхнулась, словно птица в силке, но потом напряжённо замерла, спрятав нос в сгибе локтя.

– Так для этого ты меня отыскал? Чтобы вновь прогнать? Хотя что я несу, ты меня и не искал, так, наткнулся по чистой случайности.

– Ивель…

Я был потрясён злобой и жестокостью, сквозившими в её словах. Она произнесла это с ненавистью, но ненависть была направлена не на меня, а на неё саму.

– Молчи! Что ты скажешь нового? Я услышала тебя. Ты хочешь одного: чтобы я убралась из твоих земель и твоей жизни. – Ивель зло шмыгнула носом, вытерла глаза и повернулась ко мне лицом. – Сделка так сделка. Я убираюсь, увожу с собой навей, но в Царство, извини, их не поведу. Если потребуется – обоснуюсь где-нибудь на границе с Перешейком и стану царицей навей в глухом безлюдном углу. А ты, будь добр, договорись с Владычицей Яви, чтобы мне не приходилось делать выбор не в пользу собственной жизни.

Она говорила с такой горячей злобой, была так полна жизни – среди вихря смерти, кружившего снаружи, рядом со мной, не человеком, не нечистецом, не живым и не мёртвым, – что мою кожу буквально закололо от жара. Я притянул её к себе и жадно поцеловал. Ивель не отпрянула, напротив, вся подалась мне навстречу, открыла губы и впилась ногтями мне в затылок. Порывистым движением я усадил её на подоконник и задрал ей подол, стискивая ладонями бёдра. Ивель крепко обхватила мой пояс ногами, вжимаясь в меня всем телом. Кровь зашумела в ушах, меня бросило в жар, зато боль и слабость разом исчезли.

– Наверное, я – самая глупая женщина в Княжествах, – прошептала Ивель. – Но если ты не лукавишь, а правда просишь – так, как просят не чудовища, а живые люди, то я постараюсь их увести. Но не уговаривай меня вредить царю и его людям. Тут я бессильна.

Она расшнуровала платье, и лунный свет, смешанный с рыжим светом лампы, очертил белую грудь. Я жадно припал к ней, упиваясь запахом её кожи: пряным, дымным, травяным. От неё пахло летней ночью, костром и снадобьями, душно и жарко, так, что даже не верилось, что за окном – зима.

– А я клянусь, что Владычица Яви не тронет тебя, – прохрипел я, двигаясь ей навстречу. Ивель ахнула и крепче обхватила мою шею, притягивая к себе. – Ни она, ни кто-либо другой. Ты моя, Ивель.

– Даже после одиннадцати ударов?

Её рука скользнула мне под рубашку и стала блуждать по телу, останавливаясь на шрамах, быстро заживших благодаря ворожбе.

– Не ты их нанесла. Ты спасла меня.

Говорить становилось всё труднее, да и не нужно было. Мы слились в едином порыве, целовали друг друга жадно, ненасытно, двигались резко и быстро, словно хотели поглотить друг друга без остатка. Мне отдавались многие девушки, но сейчас я сам хотел отдаться Ивель, словно она была моей княгиней, а я – ключником или чашником, случайно забредшим в опочивальню. Я впивался в её шею, ключицы, грудь, она тяжело дышала и всхлипывала мне на ухо, и от звуков её голоса по моей спине бегали мурашки размером с крупный град.

Наконец, Ивель задрожала всем телом, вскрикнула, и мгновениями позже я обмяк поверх неё. С минуту мы продолжали прижиматься друг к другу, переводя дух. Мне снова пришла мысль о наследнике – от неё, от женщины из чужих краёв, но не только ради того, чтобы выгрызть долгий мир с Царством.

– Ты нечестный человек, князь, – прохрипела Ивель, обратно зашнуровывая платье. – Прогоняешь меня дважды, а потом пользуешься, да ещё и приняв чужой облик.

Я цокнул языком, но потом заметил, что мои растрепавшиеся волосы вновь стали рыжими. Ивель смотрела на меня с хитрецой, но я бы соврал, если бы сказал, что в её взгляде не было тепла.

– Тебе гораздо лучше быть тобой. – Она погладила меня по виску и пропустила сквозь пальцы рыжие пряди. – Будь таким хотя бы, когда мы вдвоём.

Мы замолчали, понимая, что теперь нам долго не удастся встретиться. Сосредоточившись, я вновь изменил свой облик на тот, что принял перед отъездом: чужое лицо, каштановые волосы. Ивель разочарованно сдвинула брови.

– Пока не забылся, – объяснил я извиняющимся тоном. – Я не гоню тебя, Ивель. Просто не могу иначе. Я не волен сам над собой, пойми. Я – князь. Просто помоги мне, и всё станет намного легче.

– Разумеется, – ответила она. Я так и не понял, означало ли это согласие или покорность от безысходности.

В дверь забарабанили. Я выругался и крикнул:

– Что такое, Трегор?

Ивель быстро проверяла, в порядке ли её одежда и причёска, а я в пару шагов подскочил к выходу и отворил дверь. По лицу Трегора мне сразу стало ясно, что за короткое время, что мы с ворожеей провели наедине, произошло что-то скверное.

– Степняки в городе, Лерис.

Мы с Ивель обменялись быстрыми взглядами, и будто в подтверждение Трегоровых слов снаружи раздался клич, совсем не похожий на завывания навей. Я кинулся к окну, грубо оттолкнул Ивель и замер, вглядываясь.

Моё дыхание оставляло на стекле мутные разводы, и мне почти ничего не удавалось разглядеть. Ругнувшись, я бросился к выходу.