Шрифт:
Закладка:
У меня даже рот приоткрылся – такого я не ожидала.
– Не волнуйся ты о моем имидже!
Джетро промолчал, скрипнув зубами. Суставы пальцев, сжимавших руль, побелели.
Я уже хотела повторить, что мой имидж в данном случае вообще не важен, когда Джетро спросил:
– Насколько?
– Что?
– Насколько серьезным может быть ущерб? Ты можешь потерять и другие роли?
Я открыла рот, но оттуда не вылетело ни звука – я не хотела лгать. А правда заключалась в том, что я не знала ответа – как-то не думала на эту тему.
Джетро принял мое молчание за подтверждение и чертыхнулся.
– Джетро, – я потянулась к нему, но он отстранился. Уязвленная, я хотела повторить попытку, но мне вдруг показалось, что Джетро неприятны мои прикосновения.
Острая боль пронзила грудь. Легкие стали жесткими, разучившись сокращаться. Я не могла вздохнуть. Таким я его никогда не видела. На первом свидании в ресторане он, помнится, тоже разозлился, мучаясь бессильным гневом…
Но сейчас происходило нечто иное.
Вместе с яростью в Джетро бушевало что-то еще, огромное и мрачное. Он показался мне далеким, замкнутым, чужим. Возникло ощущение, что он распахнул между нами огромную пропасть.
Я попробовала еще раз, стараясь говорить спокойно, хотя сердце болезненно замирало от страха:
– Джетро, речь не о моем имидже. Меня никогда не заботило, что скажут люди.
– А карьера тебя заботила?
Не отвечая, я продолжала:
– Речь идет о твоей частной жизни, о твоем спокойствии!
На щеках Джетро играли желваки.
– Я отвезу тебя на озеро.
– Ты останешься со мной сегодня?
Он молча помотал головой.
Я сжала губы, чтобы не дрожал подбородок, но голос предательски изменил мне:
– Ты мне обещал. Ты обещал, что моя известность не обратит тебя в бегство. Ты сказал, что я могу тебе доверять.
– Сиенна, вопрос не о твоей славе, а о том, что мое прошлое может испортить твое будущее.
– Не делай этого. – Мне страшно хотелось снова потянуться к нему. Слезы отчаяния жгли глаза. – Останься со мной! Останься на ночь, мы все обсудим.
– Не сегодня, – услышала я. Джетро не взглянул на меня, и я не узнала его голос, ставший жестким и холодным, как гранит. – Мне нужно время.
И так было всегда… Глубина любви познается лишь в час разлуки.
Джебран Халиль Джебран
Джетро
Я продолжал сидеть за рулем неподвижно, как каменный, только свернул к дому Хэнка. Я ничего не сказал, потому что не мог говорить. Сейчас не мог. Я был слишком расстроен и зол. Я не мог думать – мешали теснившиеся в голове ругательства и богохульства, рвавшиеся на язык.
Я изменился, но как бы я ни старался стать другим, лучше того отброса, которым был раньше, мое прошлое по-прежнему причиняет людям страдания – или потенциально способно причинить, и на этот раз Сиенне.
– Тебе нужно время, – повторила она.
Мне не понравился ее тон.
Голос ее звучал глухо и дрожал от близких слез, но прямо сейчас я ничего не мог сделать с ее интонациями. Я не мог найти в себе нужных слов, чтобы успокоить ее, утешить, пообещать, что все будет просто прекрасно. Потому что я не лжец – уже не лжец.
Я не знал, будет или не будет все просто прекрасно.
Мы проехали усыпанную гравием дорожку, и я медленно нажал на педаль тормоза, стараясь игнорировать ощущение безнадежности, пока машина постепенно останавливалась. Мы с Сиенной молчали. Я был слишком занят, придумывая способы затушевать мое прошлое.
Может… А может, Клета попросить помочь? Вдруг он ухитрится придумать способ удалить записи о моих арестах из полицейской базы данных?
Но останутся люди, на глазах которых я рос. У них найдется масса историй о моих былых подвигах, а в Грин-Вэллей немало любителей чесать языки. Я их не виню. Я сам испортачил себе жизнь. Я заслужил все до единого грязные намеки и безобразно подробные сплетни. Ответственность несу я один.
Да и папашу со счетов не сбросишь. Учитывая фотографию, которую он прислал несколько недель назад, Даррел Уинстон первым дернется на сладенькое. Я так и слышал его голос, будто он мне в ухо повторял слова, написанные на обороте снимка:
Высший класс, как всегда, сынок. Надеюсь, ее банковский счет такой же солидный, как ее дойки. Вот и денежки мне на адвоката.
Я тихо выругался – руки так и чесались что-нибудь разбить.
Что же я наделал-то?
Он же как обезьяна с гранатой.
Черт!!
Сиенна достойна лучшего. Она не заслуживает, чтобы ее имя изваляли в дерьме за связь с нашей семейкой. Не хватало еще, чтобы к ней примазался мой папаша!
Мой долг как мужчины оберегать свою женщину и заботиться о ее благополучии, а не становиться источником позора или пятном на репутации. Я не повисну жерновом на шее Сиенны – я уже омрачил жизнь своим близким. Я не смогу смириться со своим существованием, если погублю ее шансы на успех.
Просто не смогу.
Поэтому не стану и пробовать.
Сиенна кашлянула, сжав в кулаки руки, лежавшие на коленях.
– И сколько времени тебе нужно?
Я покачал головой, но не ответил. Вместо этого я спрыгнул на землю, обошел капот пикапа, открыл левую дверцу и подал руку Сиенне.
Она не приняла мою руку и не сделала движения выйти.
– Джетро, – прерывисто выдохнула она, – поговори со мной!
Я опустил руку и встретился с ее умоляющими темными глазами, ненавидя себя за то, что по моей вине в них поселилась печаль.
– Просто дай мне немного времени, – сказал я, заставляя себя отстраниться от происходящего.
– О чем ты думаешь?
Я попытался вдохнуть, но легкие отчего-то не слушались.
– Ты знаешь о чем.
– Ты слишком горячишься. – Она спрыгнула на землю, захлопнула дверцу и положила руки мне на плечи, пристально глядя на меня. – Нет необходимости что-то решать прямо сейчас. Можно ведь… – Она помолчала, с усилием сглотнула и проговорила треснувшим голосом: – Я понимаю, это не идеально, но мы могли бы пока встречаться тайно – всего лишь до тех пор, когда…
– Черта с два! – прорычал я.
Непроизвольный яростный отпор отозвался в теле болезненными толчками крови. На мгновение мою голову словно охватило огнем.
Ненавижу лгать. Ненавижу отрицать и притворяться.
Сиенна уронила руки, а глаза расширились от того, что она прочла на моем лице. Она хотела отступить назад, но за ее спиной оказалась кабина пикапа.
