Шрифт:
Закладка:
- Ричард, не слишком ли ты резок? - нахмурилась Адела. - Внучка так старается, лишь бы заслужить твое одобрение, а в ответ получает грубость!
Чтобы не присутствовать при новой размолвке господ, Жюстен быстрым шагом направился к конюшне. Голос Элизабет, дрожащий от возмущения, заставил его остановиться.
- Вы злой и несправедливый, дедушка, и постоянно в дурном настроении! - выкрикнула она. - И я знаю причину!
Все потому, что мы с бабушкой, по вашему мнению, слишком часто ездим в Монтиньяк на мельницу. Но у меня там тоже родственники! И это не мешает мне послушно исполнять все, что вы требуете. Мне пришлось присутствовать на трех скучных балах, где все на меня смотрели как на диковинную зверушку и насмехались, потому что я, как выяснилось, недостаточно хорошо вальсирую. Я объехала с вами все виноградники поместья, выслушала все ваши пространные пояснения и очень стараюсь побыстрее освоить верховую езду! А теперь скажите, к чему все эти уроки, если мне позволено будет кататься исключительно в парке, как какой-то узнице!
В гневе Элизабет резко дернула поводья. Перль ударила копытом в землю, удивленная неожиданной жестокостью своей наездницы.
- Немедленно слезь с лошади! - крикнул Гуго Ларош. - Ты делаешь ей больно!
Подбежал Жюстен. Адела, которая была очень бледна, попыталась урезонить супруга. Тот уже успел войти внутрь загородки.
- Угомонись, Гуго! - взмолилась она.
- Угомонюсь, когда добьюсь послушания! - рыкнул Ларош. - Элизабет, я приказываю тебе спешиться! Повинуйся!
- Нет! - ответила девушка, заставляя кобылу попятиться.
Ни Адела, ни Жюстен не смогли бы предотвратить того, что за этим последовало. Ларош выхватил у внучки хлыст и ударил ее им по левой щиколотке. Удар, смягченный плотной тканью юбки и сапожком, привел Элизабет в неописуемую ярость.
Хозяин замка угрожающе воззрился на нее. Но не свою внучку он сейчас видел - такую красивую, верхом на лошади. Синие глаза, сердито смотревшие на него, вдруг приобрели зеленоватый отлив, а каштановые волосы, собранные в узел на затылке, показались ему белокурыми… Вот также когда-то противилась ему Катрин, его единственное дитя, а он - он совершенно терял голову.
- Гуго, не надо! - взмолилась Адела. - Ты же не возьмешься за старое! Приди в себя!
Однако он ударил еще раз. Жюстен вскрикнул от возмущения, и это было как эхо на крик боли, который издала Элизабет.
- Мсье, прекратите! - прерывистым от волнения голосом сказал он.
Невыносимое зрелище заставило его позабыть об осторожности. Юноша перепрыгнул через ограду и встал между Ларошем и испуганной лошадью, которая пританцовывала и рыла песок копытами.
- А ты вообще не вмешивайся! - прикрикнул на него хозяин, перетягивая его хлыстом поперек лица.
- Дедушка, не смей! - крикнула Элизабет.
В мгновение ока она спешилась, даже не поняв, как именно это у нее получилось. Поначалу Жюстен помогал ей сходить с лошади, и чувствовать его руки у себя на талии было так приятно. Много раз молодые люди оказывались так близко друг к другу, что их сердца начинали биться в унисон.
- Вот, ваш приказ исполнен! - жестким тоном заявила она. - Но то, что вы только что сделали, я вам никогда не прощу!
В отчаянии она посмотрела на Жюстена, у которого на правой щеке и на губах выступила кровь. Адела так и осталась стоять на месте с выражением полнейшего уныния на побледневшем лице.
- Бабушка, я возвращаюсь в дом, - сказала ей Элизабет.
- И я с тобой, моя девочка! Мне что-то нехорошо.
- Чему тут удивляться! - тихо отозвалась девушка. - Обопритесь на мою руку и идем!
Они удалились, оставив Гуго Лароша с Жюстеном лицом к лицу под неожиданно ярким весенним солнцем.
- Мсье, полагаю, я уволен? - подал голос юноша.
- Оставь меня в покое. Мне надо побыть одному, - отвечал помещик.
Поводья он все еще держал в руке. Внезапно Ларош закрыл глаза и прижался лбом к лошадиной шее. Жюстен же направился к каменной поилке, куда поступала вода из источника. Там он смог наконец умыться холодной водой, и боль стала утихать.
Пока они с бабушкой шли к дому, Элизабет с ненавистью на него посматривала. Первое время и она сама, и Бонни не могли налюбоваться на старинную крепость, у которой имелся даже подъемный мост. Правда, пользовались им редко, потому что имелся второй въезд, обустроенный в конце прошлого века. Теперь же величественная постройка со всеми своими высокими башнями, увенчанными островерхими черепичными крышами, и горделивыми стенами казалась ей тюрьмой.
- Бабушка, а почему вы сказали: «Ты же не возьмешься за старое!»? Или у деда это в порядке вещей - бить тех, кто ему противится? Даже если этот человек ему дорог? Может, он и маму бил в ее юные годы?
- Ничего подобного! Я просто испугалась, когда увидела, что он на тебя замахнулся, и у меня сорвалась с языка эта глупость. Не спорю, Гуго очень вспыльчив и мне доводилось видеть, как он жестоко наказывает пса или лошадь, но Катрин - никогда, по крайней мере…
Адела не договорила, и Элизабет с ее обостренной интуицией поняла, что бабушка ей врет. А еще ей было ужасно жаль Жюстена. Молодой конюх вступился за нее, а ей пришлось равнодушно пройти мимо, чтобы не давать деду лишний повод прогнать его из поместья.
- Бабушка, давайте поговорим начистоту, я ведь уже не ребенок, - попросила она. - Наверное, в тот период, когда мама хотела выйти замуж за папу, в доме часто случались ссоры?
Дрожа всем телом, Адела только крепче схватилась за руку внучки. Столько горестей и страхов она мечтала оставить в прошлом, что ей представлялось невозможным снова их озвучить, а значит, и возродить к новой жизни.
- В каждой семье, не важно, богатой или бедной, счастливой или нет, - начала она прерывистым шепотом, - временами возникают размолвки, ссоры и недоразумения. Гуго не желал примириться с мыслью, что лишится единственной дочери, и его легко понять. В его планах она должна была стать женой знатного и богатого мужчины, уроженца нашего региона, привести его в замок жить и вместе с ним заботиться о его процветании, заниматься виноградниками.
- А папу такой образ жизни не устраивал,
