Понимая всю важность организации таких школ в 1870 г. генерал-губернатор Восточной Сибири М. С. Корсаков ходатайствовал об учреждении в Приморской области двух школ. Одну он предлагал открыть в Посьетском районе, а вторую – в любом другом месте. Все расходы по содержанию школ предполагалось отнести на Амурский кредит, но не более 150 рублей на каждую школу. Несмотря на эти условия школы, не были открыты.

Посетивший край в 1873 г. великий князь Алексей Александрович, пожертвовал 300 руб. корейцам Тизинхэнской волости на устройство школы. Одновременно в Янчихэнской волости контр-адмирал Краун по просьбе корейцев организовал здесь школу. Школы существовали до 1876 г.

К 1894 г. в Приамурской губернии имелось 10 корейских школ, в основном фанзовой постройки: 6 на территории Посьетского участка, в с. Заречье, Красное село, Новая деревня (Чурихэ), Янчихэ, Тизинхэ, Адими; 4 – на Суйфунском участке, с. Кроуновка, Синельникова, Корсаковка, Пуциловка. Учеников насчитывалось 277, среди них не было ни одной девочки. По свидетельству русского исследователя В. Ю. Шмидта в 1899 г. в Южной части Приморского края существовало 33 корейских деревни, в них проживало 14247 человек. Исследователь отмечает, что «каждая корейская деревня не жалея средств старается устроить у себя русскую школу. И благодаря этому в 1900 г. в Приморской области имелось в корейских деревнях 18 школ с 597 учащимися».

С учреждением Камчатского Епархиального Комитета Православного Миссионерского Общества организацией школьного дела у корейцев занимается миссия. В 1902 г. на территории края ей организовано 29 школ: 14 имели программу церковно-приходской школы, 15 – школ грамот. Обучалось в них более 1000 человек, причем девочек было очень мало, что объясняется традиционным укладом жизни корейского общества, где женщина рассматривалась, прежде всего, как хранительница очага, мать и какие-то дополнительные знания ей были не нужны. Число школ постоянно менялось, одни из-за отсутствия средств и помещений закрывались, другие открывались.

В первые годы своего существования школы имели большие трудности в своей работе, связанные с отсутствием квалифицированных учительских кадров. Это приводило к тому, что в школе часто оказывались случайные люди: священники, псаломщики, частные лица. Многие из них не знали корейского языка, а дети и местное население не разговаривали по-русски. Главной задачей процесса обучения они считали механическое заучивание на память и не стремились, а порой даже не знали, как сделать процесс преподавания доступным и интересным для детей. Иногда процесс обучения принимал уродливые формы, как это было в 1899 г. в Зареченской одноклассной школе, где учителем был запасной нижний чин с начальным образованием и не имевший никакого понятия об обучении. Проверка этой школы показала, что «дети совсем не могли говорить по-русски. Ни один из самых старших учеников не мог ответить на вопрос: «как тебя зовут?» Введены были казарменные привычки. Ученики вытягивали руки по швам, поднимали голову кверху и постоянно повторяли выражения: «точно так» и «рады стараться».

С помещениями дело обстояло не лучше. Школы располагались в старых корейских фанзах, где дверь одновременно служила и окном, давая тусклый свет даже в ясную погоду. При некоторых школах имелись общежития для учеников. В одном из отчетов епархиального наблюдателя за 1905 г. встречается описание общежитий при Корсаковской и Синеловской школах. Общежитие представляло собой обычный тип корейской фанзы, разделенной на две половины. В одной жили ученики отдаленных от школ на 3–7 и далее верст местностей, а другая служила кухней общежития и помещения для школьного сторожа. Ученики в общежитии вели образ жизни по-корейски. Спали на нарах, ели обычную корейскую еду… Сторож для школы, он же повар, нанимался сельским корейским обществом. Проживающие в общежитии ученики время от времени приносили из дома провизию, главным образом, рис, чумизу и кимчи из капусты, из которых и приготавливалась сторожем их незатейливая пища.

Постепенно ситуация менялась в лучшую сторону, так как корейцы, прожившие несколько лет в иной культурно-бытовой и языковой среде, понимали важность и необходимость образования для своих детей, что позволило бы тем легче интегрироваться в новую национальную структуру и достичь определенного социального успеха.

С появлением приходов и корейских школ, а также при постоянном росте обращенных в православие корейцев в 1909 г. назрела необходимость в устройстве катехизаторского училища и в открытии курсов для миссионеров при Владивостокском Институте Восточных языков. По мнению известного синодального миссионера-проповедника протоиерея Иоанна Восторгова катехизаторская школа могла бы подготовить работников для миссии в Сеуле и заграничной Корее, а в людях, прошедших подготовку на миссионерских курсах нуждались заграничные миссии и корейцы, проживающие в пределах русских епархий Сибири и Дальнего Востока. Корейцы русско-подданные с одобрением отнеслись к этому предложению: жители с. Янчихэ Посьетского участка предложили «три прекрасных здания, землю и 1000 рублей ежегодно», а корейцы Владивостока «8000 на постройку школы во Владивостоке и 1000 ежегодно». По данным Хабаровской выставки в 1913 г. почти в каждой деревне имелась школа, одна школа приходилась на 438 человек корейцев русскоподданных. Обучались почти все дети школьного возраста, их число составляло 1492 человека или 92,2 %.

В 1912 году в школах работало 167 учителей: 2 из них имело два курса университета, 25 – окончило средние общеобразовательные, духовные или светские, учебные заведения; 18 – имело специальное педагогическое образование; 111 – свидетельство на звание учителя или учительницы одноклассной школы. В это же время корейцы стали направлять мальчиков на обучение в Иркутскую и Казанскую учительскую семинарию.

Сохранилось большое количество описаний прекрасных, отвечающих требованиям того времени школ. Всего в Приамурском крае в 1914 г. насчитывалось 168 миссионерских школы. В них обучалось 8193 ребенка, 4934 мальчика и 3259 девочек. По национальностям школы распределились следующим образом: 107 – русских, 3 – молдаванских, 29 – корейских, 24 – камчадальских, 2 – корякских. К 1917 г. на территории края насчитывалось 182 корейских школы, созданных на средства населения и 43 правительственных школы, где обучалось 8349 детей и работало 345 учителей.

Полный курс обучения в одноклассной миссионерской школе составлял 4 года, в двухклассной – 6 лет. Учебный год начинался во второй половине августа, а в сельских школах – во второй половине сентября, а заканчивался в конце апреля и был привязан к сельскохозяйственному календарю корейцев. Все учащиеся делились на три группы: младшую, среднюю и старшую. В школах преподавали Закон Божий в объеме Ветхого и Нового Заветов, молитвы и литургику, четыре правила арифметики, чтение и чистописание. В некоторых школах вводилось церковное пение. Учитывая незнание или плохое знание русского языка, первые годы обучение ребенка велось на корейском языке, а затем частью на