– Ну что сказать, – наконец поднял голову Главный ангел. – Стартанула ты сегодня как никогда. Вот можешь же, когда захочешь. По добрым делам даже перебор. Как только умудрилась котенка на ветку затолкать? Да и табуретку покачнуть вовремя успела. А главное, бедную Веру Петровну вывела из дела. Молодец.

– Что же сложного? – прошептала Лампочка, старательно пряча улыбку. Похвала Главного ангела елеем наполнила ауру. Даже крылья встрепенулись. – Это ведь сейчас она порядочный бухгалтер, а душа как была в прошлой жизни буйной корсиканкой, так и осталась.

– Все равно молодец. Значит, ставлю тебе два плюсика за то, что котенка пристроила, и за праздник для Кристины – и закрываю год. А вот отношения «Принц + Воспитательница» давай перенесем на январь.

Лампочка безучастно кивнула. Устала. Скорее бы уже в свою комнату, крылья распустить и поваляться в теплой ванне.

– А вот по свадьбам у тебя недобор, – вывел ее из расслабленного состояния голос Главного ангела. – Так что Принца и Воспитательницу придется в срочном порядке поженить. Ставлю тебе «свадьбу» в план на март.

– Как на март? – возмущенно встрепенулась Лампочка. – Всего два месяца? Это же вам не котенка пристроить. Тут же чувства важны.

– Ой, да я тебя умоляю, – вальяжно откинулся на спинку стула Главный ангел. – Там и делать-то ничего не надо.

Щелкнув по шарику, Главный ангел довольно рассматривал, как заливисто хохочет Воспитательница и с какой любовью не сводит с нее глаз Принц.

Шарик задрожал, и видение погасло.

– Так что никаких отговорок не принимается. В марте жду отчет.

Главный ангел захлопнул папку Лампочки и, отодвинув ее на край стола, взял следующую.

Марина Паренская

Платье со снегирями

Она терпеть не могла мрачных расцветок. Когда свекровь подарила ей новое темное платье, Ирина удивилась: «Вы же знаете, я черное не ношу!»

– Ириша, да оно не совсем черное, – миролюбиво сказала свекровь. – Зато как сидит на тебе!

Сидело оно действительно идеально, выгодно подчеркивая Иринину фигуру, да и, если откровенно, было не совсем мрачным: по всему полю – снегири. Но они сидели, словно нахохлившись и скрывая яркое оперение. Изредка где-то проглядывала красная грудка, а так – общий фон темный, и снегири под стать ему.

Хотела вернуть. Но свекровь придержала Иринину руку:

– Оставь, Ирочка. Пригодится. Мало ли…

Пригодилось буквально через полгода, когда умерла свекровь. Рак, обратилась поздно. Ирина хватилась было, разыскивая в шкафу подходящий к случаю наряд, и с дальней вешалки сняла снегирей. Еще подумала: как знала свекровь, когда платье дарила.

Тяжело далась ей эта утрата. Своих родителей она лишилась давно, свекровь стала родней, о которой мечтали бы многие. Ласковая, не придирчивая, и характер золотой, неунывающий. «После дождя всегда бывает солнце», – часто приговаривала, когда, казалось, ничего не предвещало ясности в делах или отношениях. И еще говорила: «Все образуется». И плохое действительно заканчивалось.

А у Ирины с уходом свекрови только началось. Заболел пятилетний сын, обычная простуда закончилась больницей и осложнением: Данька потерял слух. Ирина еле сдерживала слезы, когда Данька напряженно вглядывался в лицо матери или отца, силясь что-то понять, услышать. Бесконечные обследования, консультации, врачи, дорогостоящие лекарства… Денег не хватало. Данька требовал постоянного внимания. Ирина уволилась.

Однажды муж не пришел ночевать. Потом позвонил, сказал, что больше не может жить в этом аду. Что надо попробовать пожить по отдельности, а потом, возможно, все у них образуется. «Образуется» – словечко, которое любила свекровь. Сейчас его говорил ее сын, а Ирина знала: ничего у них больше не образуется. Ни-че-го!

Через месяц муж пришел за вещами, принес деньги, от которых Ирина не могла отказаться, и, презирая себя, взяла их. Муж старался говорить нарочито бодрым голосом и опасался спрашивать про Даньку.

– Малыша нет дома, – сказала Ирина. – На улице с Ниной гуляет.

Муж заторопился, чтобы не встретиться с ним:

– Мне очень трудно, Ирина, видеть его… Таким. Ты должна понять. Наверное, я слабак. Извини.

– Нет, какая же сволочь! – возмущалась подруга, приведя Даньку с прогулки. – Какая нежная сволочь! Боится, что ему будет больно, скажите пожалуйста! А ты? А тебе каково?

Ирина не могла понять, каково ей. Она просто знала, что надо зарабатывать деньги, лечить Даньку, не особо надеясь на результат, и делала это, как автомат. Работа на удаленке была спасением: не хотелось ни одеваться, ни краситься, ни ходить в офис. Внутри нее все как будто замерзло.

«Твоего с бабой видела, – сказала однажды подруга. – Толстая, вульгарная, одета черт знает во что».

А Ирина теперь все время ходила в платье со снегирями. Они, кажется, вообще нахохлились. Очень хорошее было платье, немаркое, удобное, из тех, что и в пир, и в мир, и в добрые люди. Вот только ни в мир, ни, тем более, в пир Ирина давно не выходила: удаленка же, очень удобно… А из добрых людей рядом ней была только верная подруга, всегда готовая поддержать. Подруга иногда помогала убраться, постирать, и у Ирины оставалось больше времени на сына, который все сильнее привязывал ее к себе, хотя уже научился приспосабливаться к своей тихой жизни.

После очередного обследования Даньки стало ясно, что ждать нечего. Ирина обложилась книгами, чтобы узнать, как помочь сыну, но поняла только одно: надо просто жить. И стала жить: гулять с сыном, рисовать, лепить, играть. Записались с малышом в бассейн, потом купила велосипеды. Придумали с сыном свой собственный язык общения в рисунках, и Данька стал проявлять удивительные способности, рисуя просьбы или адресуя вопросы матери. Понемногу впуская в свою жизнь радость, Ирина иногда вспоминала свекровь: все образуется. Но когда? Когда?

Хотелось верить. Может быть, из-за предновогодней суматохи, которая все равно проникла в Иринину жизнь. Подруга притащила елку, коробку с блестящими шарами. Ирина представляла, как обрадуется Данька, когда они будут ее наряжать.

– Слушай, Ириша, я еще корейский порошок купила, – сказала Нина, – так вещи отстирывает, как новые становятся! Сейчас постирушку затеем, проверим.

– Да у меня и ничего грязного нет. – Ирина оглядела комнату. – Недавно же стирали. Ну вон Данькина курточка, полотенце.

– Давай платье снимай, тоже постираем!

– Оно не грязное.

– Снимай, снимай!

С ней невозможно было спорить. Ирина переоделась в спортивный костюм и уселась перед компьютером.

– Поработаю, пока сын спит! – крикнула она в сторону ванной. – Данька проснется, будем обедать, я суп сварила!

– А какой?

– Грибной! Его все любят!

– Да ты классно готовишь любой!

– Не, это от настроения зависит!

То замолкая, то перекликаясь, они занимались каждая своим делом.

Вдруг подруга вдалеке ахнула:

– Ириша, вот ты сейчас удивишься! Это не порошок, а чудо!

– Да ладно тебе! Чудес не бывает!

– А вот и бывают!

Нина появилась в дверях, держа в руках выстиранное платье, на котором ослепительно горели красные грудки снегирей.

А на пороге спальни стоял заспанный Данька:

– Мама, почему вы так кричите?

Валерий Петков

Дли-и-и-инный день

Рассказ

Посвящается Эрике

Этот рассказ для тех, кто любит самолеты.

В салоне самолета он садился ближе