если тебя не заметят при выходе из гавани, то кто виноват?

— Однако...

— Мама уже в НьюДании. Она написала сообщение. И написала, что нашла подходящего парня. «Милого» и с приличной посудиной, — от упоминания очередного ухажёра Роны у него дёрнулась щека. — Он нас и не заметит, тем более аренда плавсредства будет оплачена более чем щедро. Самое сложное — подгадать так, чтобы как можно меньше мелькать в Лазурных Скалах. При всей либеральности портовых порядков, в городишке полно всевозможных служителей разведок и контрразведок с прочими силовиками. Следят за большим бизнесом. Вот они — опасны.

— Чем?

— Своим интеллектом. Обратят внимание на пару ротозеев, неподходящих окружающим пейзажам, и прицепятся. А при запросе на наши новые документы у специального человека в СБН обязательно уведомление выскочит, что мы у порта околачиваемся. И завертится... В любом случае, без отмашки от мамы сидим тут. Ждём.

— Это понятно, — примирительно сказал я, признавая, что на совсем уж детальную проработку плана отхода время ещё есть. — Допустим, мы оказались на территории нейтрального государства. Дальше я бегу в посольство Федерации, а ты поднимаешь шумиху.

— Совершенно верно. Встречаюсь с адвокатами. Тут мой литературный агент поможет. У него знакомые крючкотворы имеются — упоминать страшно. Он с их помощью суды до истерики доводит. Авторское право — оно такое... зубов требует. Один умник Ло как-то видоизменил и на упаковках с соками печатать начал, так эти юристы его в долговую яму загнали. По сию пору должен... Обсудив тонкости с защитой, вступаю в переговоры с безопасниками.

— Требуй прокурора. Для законности.

— Без него никак, — согласился первый номер. — Те ребята обманут — недорого возьмут. Потому нужен гарант. Дополнительно, адвокатская контора выступает поручителем в том, что я прибуду на суд.

— Ты прибудешь? Может, не надо?..

Псих словно не услышал, демонстративно вернувшись к своему рисованию.

— После первых же показаний у СБН не будет другого выхода, кроме как предложить мне вернуться в Нанду для «проведения следственных действий». На этом они будут настаивать, втайне ведя переговоры с властями НьюДании о моей выдаче. Но я откажусь. Возьму время на раздумья. Задержать они меня не посмеют, при таком скопище задействованного народу скандала не избежать. Допускаю, рискнут похитить и впоследствии основательно промыть мозги на предмет полного послушания.

— О чём ты скажешь открытым текстом, нагнетая обстановку и пригрозишь пресс-конференцией...

— Сваливая на орбиту, — разулыбался товарищ. — Там они меня не достанут. Юрисдикция не позволит. Оттуда выбью полноценные гарантии и затребую открытый процесс. Согласятся — вернусь в страну. Не согласятся — вывалю в сеть всё, что знаю. Пусть попляшут, опровергая... Вдобавок, к этому времени я надеюсь восстановить свои гражданские документы. У меня ведь их нет, как и у тебя. Сменял Артура на Психа.

— И вспоминаешь о сослуживце с позывным «Маяк». При таких раскладах устроенная тобой буча даст мне некоторый иммунитет в общении с чинушами.

— Так точно. Поначалу федеральные дармоеды, конечно, обделаются от твоей истории, а тут ещё и я усугублю скандальчиком... Не посмеют они тебя прессовать. Выпустят с планеты. Тогда ты доберёшься до командования и расскажешь о своих парнях.

— Да, Псих. Расскажу. Я им должен за то, что помогли сбежать, — к горлу подкатил сентиментальный ком, который я без жалости прогнал в область живота. — Дурацкий план. В нём столько переменных, что...

— С Цахом вообще кретинизм творился. И ничего, справились. Верь в себя. В любом случае, пока нам ничего не угрожает. Мы просто помогаем государству в борьбе с преступностью. Глядишь, и раскрутим СБН на самолёт.

Дальше говорить расхотелось. Слишком мажорным вышло окончание, чтобы его портить, и я пошёл спать.

***

На пост у водонасосной заступили мои приятели — Минус и Стан. К нам они, следуя правилам, не совались, однако потрепаться за жизнь по внутренней связи были весьма не прочь.

Для меня появление старых знакомых вообще оказалось отдушиной. Общество Психа не то, чтобы задолбало, но видеть изо дня в день одну и ту же рожу — напрягает. Ему, похоже, я тоже поднадоел. Тем для бесед становилось всё меньше, а новые мы искали без особого рвения.

Первый номер привычно сосредоточился на рисовании, предпочитая обсуждать не бытовуху, а очередные страницы комикса. Да и то, получалось неуклюже, словно прощание на перроне.

И тут — такой подарок! Мы с парнями трындели ни о чём по нескольку часов в день, естественно, когда совпадали графики караульной службы. Обсуждали немногочисленных общих знакомых, травили байки о любовных победах и дамах свободных нравов, строили размытые планы на будущее.

От них я узнавал последние новости в бригаде.

Сегодня первым позвонил Минус, причём в неурочное время — после обеда. Обыкновенно, пара часов после дневного приёма пищи считалась периодом тишины, предназначенным для отдыха и дрёмы.

— Маяк! — торопливо начал он, не здороваясь. — У нас, похоже, проверка намечается. Только что подъехали три грузовика. Пустые, с рембатовцами. С ними наши. Кано, Молот, и трое парней из первого взвода. Нервные. Вы там... — дальше он отключился.

При упоминании проверяющих я по армейской привычке бегло осмотрел наше пушечное гнёздышко. Чисто, скромно, оружие и боекомплект в надлежащей форме, Псих рисует, привалившись к мешкам...

— У нас гости.

— Кто? — лениво процедил товарищ.

— Возможно, Кано с Молотом. К насосной подъехали три грузовика с ремонтниками, и мозгоправ со взводным.

— Сами? — непонятно уточнил он.

— Вроде нет... Минус упомянул, что с ними трое из первого взвода. Имён, правда, назвать не успел.

— Давно?!

Поведение Психа менялось с каждым моим словом. Он становился всё более собранным, лязгающим.

— Наверное, нет. Иначе бы Минус сразу сказал, что к нам направляются. Разговор оборвался. Может, к нему близко подошли и он предпочёл...

— Одевайся! — голос сослуживца превратился в сдавливаемый рёв. — Броник, каска, винтовку в зубы!

Чему меня научили, так это подчиняться. Не рассуждая, я молнией сменил гардероб с пляжно-расслабленного на уставной. Первый номер, однако, собственный приказ проигнорировал, сдёрнув с места пыльный «перископ» и развернувшись с ним на сто восемьдесят градусов, в сторону уходящего вдаль окопа.

— Кого выглядываешь? — тревога передалась и мне, выразившись в неумолимом желании прояснить обстановку.

— Там, — Псих скривил губы, не отрываясь от окуляра, — из насосной ящик несут, торопятся. Сквозь листву почти не видно, но при желании можно рассмотреть. Второй... Мы