— Господи. — Я провожу рукой по галстуку. — Ты чуть не довел меня до сердечного приступа.

— Ты шпионишь здесь, Донато? Серьезно? — Он отталкивается от моей машины, огибает ее спереди, открывает дверь со стороны пассажира и проскальзывает внутрь. — Закрой окно. Здесь чертовски жарко.

— Мудак, — бормочу я себе под нос, заводя машину и нажимая на кнопку, чтобы закрыть окно. Мне неприятно, что я автоматически выполняю его просьбу, но во мне словно врожденная потребность угождать Ланкастерам. Я делал это годами.

Старые привычки трудно сломать.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я его, пока он что-то печатает в телефоне. — И с кем ты переписываешься?

Если он скажет «с матерью», я, блядь, выйду из себя и начну отмахиваться. Мне плевать, что он мой лучший друг.

— Я переписываюсь со своим кузеном Грантом. — Он стучит по экрану еще несколько секунд, прежде чем я слышу звук, свидетельствующий об отправке сообщения. — Главный вопрос — какого черта ты здесь делаешь? Притаился возле дома моей матери?

Я не хочу отвечать. Я буду звучать так, будто сошел с ума, особенно когда за ней уже шпионят нанятые частные детективы.

— Ну же, Спенс. Будь честен со мной. Ты ждешь, что моя мать появится как по волшебству? — Я продолжаю дуться, не говоря ни слова, и в конце концов он насмехается. — Ладно. Не отвечай мне. Я уже знаю, что ты делаешь, и я понимаю это. Понимаю. Моя мать совершенно не заслуживает доверия. Но торчать перед домом, где она живет, в надежде, не знаю, поговорить с ней — не лучший ход.

— Я хочу держать ее подальше от Сильви, — признаю я.

Я чувствую на себе взгляд Уита, я смотрю прямо перед собой, наблюдая, как открывается дверь и выходит пожилой джентльмен с очень молодой женщиной на руках.

— Разве ты не думаешь, что лучший способ уберечь ее от Сильви — это всегда быть с Сильви?

Он прав. Я знаю, что он прав. Но я не хочу быть сговорчивим. Я зол. Разочарован. — Я не могу быть с ней все время.

— Ты можешь быть с ней прямо сейчас, — предлагает он, и это звучит так разочаровывающе логично, что мне хочется ударить его по самодовольному лицу.

Вместо этого я провожу рукой по лицу. — Что ты здесь делаешь?

— Встречаюсь с ней. Она попросила меня приехать. Я знаю, что это из — за ребенка. — Он прерывисто выдохнул. — Она расстроилась, что мы не даем ей проводить время с Оги, а теперь, с появлением еще одного ребенка, она будет ныть и пытаться пробить себе дорогу обратно в нашу жизнь.

— Ты позволишь ей?

— Нет. Саммер отказывается. Тем более, что у нас будет дочь. — Он бросает на меня взгляд. — Теперь, когда подтвердилось, что моя мать сделала с Сильви, Саммер настаивает на том, чтобы бабушка не приближалась к нашим детям.

— Я не виню ее. Но почему ты слушаешь, как твоя мать отстаивает свою точку зрения, когда ты уже приняла решение?

— Я хочу услышать, что она скажет. Какую ложь она скажет, чтобы заставить меня согласиться. Она мастер манипуляций, но я понял ее игру, когда мне было… тринадцать. Я вижу ее насквозь, в отличие от некоторых людей. А именно, моей сестры.

— Я попросил ее выйти за меня замуж, — признался я, понизив голос.

Удивленное выражение лица Уита почти комично. — Ни хрена? Что она тебе сказала?

— Она сказала «да».

— Ну, черт. — Он ухмыляется. — Добро пожаловать в семью. Ты сумасшедший, раз хочешь быть частью этого.

— Я влюблен в нее. — Боже, я говорю так, будто мне больно, и, возможно, так оно и есть. Я люблю Сильви так сильно, что мне больно. Вот почему я сижу перед многоэтажкой ее матери, надеясь хоть мельком увидеть ее, как сумасшедший. Что бы я сделал, если бы увидел ее?

Черт, я не знаю. Противостоять ей? Сказать ей, чтобы отвалила? Сказать ей, что я покончу с ней, если поймаю ее рядом с Сильви?

Угрозы — это неразумно. Я знаю, что это не так. Но это все, что я хочу сделать, когда думаю о Сильвии, приближающейся к Сильви.

— Я знаю, — говорит Уит, берясь за ручку двери. — Я тоже скажу ей о Сильви. Как ей нужно оставить ее в покое.

— Она не послушает, — говорю я, зная, что говорю правду. — Она сделает все возможное, чтобы попытаться вернуть ее в свою жизнь.

— Я упомяну о возможности запретительного приказа. Но я не буду упоминать о том, что ее будущий зять поджидает ее. Это все испортит. — Он выходит из машины и поворачивается ко мне лицом. — Не делай глупостей.

Он закрывает дверь, прежде чем я успеваю ответить, и это хорошо.

Я не хочу давать обещания, которые, как я знаю, не смогу выполнить.

Глава 33

Сильви

Я приезжаю в дом Ньюпорта поздним утром в пятницу, и волнение охватывает меня, когда я вхожу в дом. Фойе залито теплым солнечным светом, все чисто, сверкает и красиво. Слуги выстроились в ряд и ждут, чтобы поприветствовать меня, когда я вхожу в парадную дверь, словно мы попали в чертово аббатство Даунтон.

С этим домом связано так много воспоминаний. Большинство из них хорошие. Лишь несколько негативных. Так много семейных праздников было проведено здесь. Лето тоже проводили здесь, пока мама не купила дом в Хэмптоне, и мы всегда ездили туда.

Я не была в Хэмптоне уже много лет. Я считаю, что это ее территория. Она получила дом при разводе и может им распоряжаться. У меня нет никакого желания ехать в Хэмптон.

Вообще никакого.

Я тепло обнимаю всех знакомых слуг и пожимаю руки тем, кто пришел недавно. Некоторые из них даже кланяются мне, что заставляет меня чувствовать себя неловко. Мне не нужна вся эта помпезность и обстановка, как моим родителям. Отец просто ожидает этого, а моя мать абсолютно этого требует.

После всех формальных приветствий я убегаю в свою спальню, рухнув на огромную кровать, как только закрываю дверь. Я смотрю на замысловатый потолок, на картину в центральном круге, которая датируется началом девятнадцати сотен, и понимаю, что никогда в жизни не оставалась в этом доме одна.

Это даже приятно.

Не то чтобы я была одна. Здесь так много слуг, что моя мать не осмелилась бы ничего со мной сделать. Не то чтобы она знала, что я здесь, но…

Она могла бы. У нее везде шпионы.

Спенсер приедет ко мне сегодня днем. Вообще — то, он должен быть