Отвернувшись от нее, я кричу: «Спенсер», ненавидя, как слабо я звучу. И как слабо я себя чувствую. Я каким — то образом высвобождаюсь из маминой хватки в тот самый момент, когда Спенсер взбегает по лестнице, поднимаясь по двое за раз, пока не оказывается на самом верху. Освободившись, я бегу к нему, не обращая внимания на крики матери.

Он хватает меня за талию, когда я бросаюсь к нему, все мое тело дрожит, когда я обхватываю его шею руками. Я держусь за него изо всех сил, закрыв глаза и вдыхая его восхитительный мужской запах.

Я в безопасности, думаю я, и облегчение, которое захлестывает меня, почти доводит меня до слез.

Он кладет руку на середину моей спины, успокаивая меня, хотя я вижу, что он напряжен. Его внимание сосредоточено на моей матери и на том, чтобы держать ее подальше от меня.

— Отвали, блядь, — говорит он, его голос очень глубокий и резкий. — Я серьезно, Сильвия. Держись подальше от нее. От нас.

— Она моя дочь! — Слова вырываются из ее рта, заставляя меня переключить внимание на нее. — Убери от нее свои грязные руки!

— Держись позади меня, — пробормотал Спенсер, наклоняя меня так, чтобы я стояла прямо за ним. Я использую его как щит, трушу, дрожу так сильно, что зубы начинают стучать. — Я позвонил в полицию. Они уже едут.

Мама начинает смеяться. — Они не собираются выгонять меня из моего дома, ты, имбецил. Я принадлежу этому дому, в то время как ты всего лишь гость. Вторженец. Это тебя полиция выпроводит отсюда, а не меня.

— Не приближайся больше ни на шаг. — Предупреждение в тоне Спенсера было мрачным. Зловещее. Я не осмеливаюсь посмотреть на нее, боясь того, что могу увидеть.

— Ты не сможешь оторвать меня от моей дочери. Никто не сможет. Я всегда найду ее. Я всегда буду в ее жизни, нравится ей это или нет.

— Почему ты навязываешься ей, когда она не хочет иметь с тобой ничего общего?

— Я ее мать.

— Мать, которая пыталась убить ее множество раз, — обвиняет Спенсер.

В комнате воцаряется тишина, и я жду позади него, мои мысли крутятся в голове. О чем она думает? На что она похожа?

Я медленно обвожу взглядом спину Спенсера, отмечая, как моя мать смотрит на него, ее рука на шее, пальцы играют с огромными жемчужинами, которые лежат там.

— У тебя много наглости, обвинять меня в таких ужасных вещах, — наконец говорит она, ее голос дрожит.

— Я лишь повторяю то, что рассказала мне Сильви. — Голос Спенсера спокоен, что, я уверена, расстраивает мою мать.

— Она лгунья. — Яд в ее словах поражает. — Она всегда лгала. Преувеличивала истории, чтобы выставить меня в плохом свете. Неужели ты думаешь, что я хочу ее убить? Я люблю ее.

— У тебя очень странный способ показывать свою любовь. Ты всегда так делала.

— Ты не знаешь меня. Или Сильви. О чем ты говоришь?

— Я собираюсь жениться на ней, — говорит Спенсер. — И как только она официально станет моей, я сделаю все возможное, чтобы держать тебя подальше от нее до конца твоей жизни.

— Она не выйдет за тебя замуж.

— Мое кольцо на ее пальце. Это случилось.

— Сильви. Сильви, пожалуйста, послушай меня. Не выходи замуж за этого парня. Он просто втянет тебя в свой грязный мир, и твоя репутация будет навсегда запятнана. Ты хочешь, чтобы это случилось с тобой? Когда вы станете старше, общество — это все, что у вас будет. Твой муж бросит тебя, ваши дети оставят вас, и ты останешься совсем одна. Ты такая же, как я, дорогая. Такая же, как я. Вот почему мы нужны друг другу.

— Я совсем не такая, как ты, — говорю я ей, мой голос окреп. Я цепляюсь за руку Спенсера, зная, что он держит меня. Он защищает меня от нее, и это единственное, что заставляет меня чувствовать себя достаточно смелой, чтобы сказать это. — Я никогда не буду такой, как ты. Ты ужасный человек, который причиняет боль людям, чтобы привлечь внимание других.

Выражение ее лица меняется, глаза сужаются. Губы складываются в тонкую линию. Ее щеки краснеют, румянец распространяется вниз, на шею. На грудь.

Она в ярости.

— Ты такая идиотка, — выплевывает она. — Неблагодарное, эгоистичное отродье. Всегда пытаешься сделать так, чтобы это касалось тебя, хотя ты тут ни при чем. Ни при чем!

Без предупреждения она бросается вперед, в последнюю секунду уклоняясь вправо и направляясь прямо ко мне. Спенсер толкает меня назад, и я спотыкаюсь о собственные ноги, чуть не падая. Другой рукой он не дает моей матери приблизиться ко мне, прижимая ее к плечу.

— Отпусти меня! — кричит она, борясь с хваткой Спенсера. Каким — то образом она вырывается от него, ее руки подняты вверх, пальцы скручены в когти, когда она бросается ко мне. — Иди сюда!

— Нет! — кричу я.

Спенсер в мгновение ока оказывается между нами, его руки выпрямлены, ладони раздвинуты, когда они соприкасаются с грудью моей матери. Он толкает ее со всей силы, отбрасывая назад. Она раскидывает руки в стороны, чтобы устоять, ее рот открыт, глаза расширены от шока, когда она крутится в воздухе, ее ноги путаются.

Перед самым падением вниз по мраморной лестнице.

Я кричу. Я как будто не могу остановиться. Мама катится вниз по лестнице, приземляясь внизу под неудобным углом, ее ноги идут в одну сторону, а туловище — в другую. Ее глаза все еще широко раскрыты, рот остался открытым, а под головой расцветает пунцовая лужа.

— Черт, — бормочет Спенсер, сбегая по лестнице и опускаясь на колени рядом с ней. Он прикасается двумя пальцами к ее шее, затем убирает их и смотрит на меня. — Пульса нет.

На мгновение я застываю. Испугалась. Я не могу дышать.

А потом облегчение проникает в меня, течет по моей крови, и те же два слова повторяются в моем сознании.

Я свободна.

— Здесь есть кто — нибудь из персонала?

Я оцениваю положение ее тела, то, как ее колено согнуто назад под ней. Здесь так много крови. Она продолжает расти под ней, растекается по последней ступеньке и попадает на пол.

— Сильви! — кричит Спенсер, когда я все еще не отвечаю ему, напугав меня. — Здесь есть кто — нибудь из персонала?

— Нет. — Я качаю головой. — Она отправила их всех домой.

— Нам нужно позвонить в полицию.

— Хорошо. — Я киваю, обхватывая себя руками.

— Сначала нам нужно разобраться в наших историях.