— Она не знала, что с тобой делать. Сказала, твое сочинение написано намного лучше, чем у любого семилетнего ребенка, которого она знала. А еще сказала, что встревожена тем, что в сочинении речь идет о родительской жестокости. Мы убедили ее, что у нашей Фэй богатое воображение. К счастью, убедить ее не составило труда, поскольку она уже это заметила.

— История с ножницами, — пробормотала Сондра, явно подслушав.

— Чейз разберется, — поддержал Бойд, а затем посмотрел на Чейза. — Все утрясется, мужик. Десять лет назад я был на твоем месте. Потребовалось около двух десятков визитов, чтобы выслушать все истории. Я и не знал, что думать: заполучил ли я себе горячую цыпочку, или мне стоит переехать в другой штат.

— Истории Фэй будут лучше, потому что ее застенчивость и гиковость никуда не делись, — вставила Лиза, суетясь над салфеткой Робби у него на коленях, пока тот отпихивал ее руки, устремив на мать раздраженный взгляд. — Никто не ожидал, что ее темперамент соответствует цвету волос.

— Я сам узнал об этом тридцать четыре года назад, но моим учителем стала ее мать, — добавил Сайлас, усаживаясь во главе стола. — Я знал, раз моя малышка появилась с рыжим пушком на голове, жди неприятностей. И не ошибся. Хотя в половине случаев она несет ерунду об отцах с удаленной частью мозга, или о Дарте Вейдере, или еще о какой чертовщине.

— Эм… никто не возражает, если мы перестанем вести себя так, будто мне пятнадцать, а Чейз — мой школьный парень, которого вы все пытаетесь запугать до смерти, и уже начнем соответствовать нашему возрасту? — предложила Фэй, глядя на отца и в то же время указывая Чейзу на его стул, который он тут же выдвинул, чтобы присесть.

— Нет, — сразу же отказалась Лиза.

— Нет, — Сайлас выждал секунду дольше, встряхивая салфетку и ухмыляясь дочери.

— С тобой я так не поступала, — предъявила Фэй Лизе, когда та усаживалась на стул рядом с Чейзом, отчего он чуть отодвинулся.

Она бросила на него легкую рассеянную улыбку, прежде чем сесть на место.

— Нет. Но во всех наших спорах с Бойдом ты встаешь на его сторону, так что это моя расплата, — ответила Лиза.

— Как вам такое, — начала Сондра, сидевшая напротив Сайласа, — я только что потратила час на готовку, за час до этого испекла торт и полдня убиралась в доме. Я хотела бы насладиться едой и обществом моей семьей. Я не была в восторге от этого поддразнивания, когда вы были подростками. Теперь оно мне нравится еще меньше. Так как насчет того, чтобы спокойно поужинать и вести себя как взрослые. Кого-нибудь, кроме меня, это устраивает?

— Меня, — мгновенно заявила Фэй.

— Еще бы, — пробормотала Лиза.

— Лиза, — упрекнула Сондра тоном, очень похожим на тот, которым Бойд говорил со своими сыновьями, только женственным. Теперь Чейзу, наконец, стало ясно, и это было невозможно отрицать, почему Бойду это нравилось, потому что лицо Лизы сразу приняло обиженное выражение тридцатидвухлетней женщины с надутыми губками, из-за чего она стала выглядеть почти такой же милой, как ее сестра, только более утонченной.

И это стало еще одним свидетельством того, что Сондру все слушались. Добродушному подшучиванию пришел конец.

Чейзу этого не хватало.

Это не было некрасиво или обидно. Это были воспоминания, ностальгия, поддразнивания, и хотя накаляло обстановку, под этим жаром скрывалось тепло иного рода. Тепло, которого Чейз никогда раньше не испытывал. Нежность общих воспоминаний, и, несмотря на их тревожный характер, наполненных любовью. Они только что превратились в забавные истории, дающие повод для поддразнивания, но в то же время теплые подшучивания, которые никого не обидят.

Это был не первый визит в дом родителей его подруг. Это был не первый его такой ужин.

Но здесь было интереснее всего, и Чейз никогда не чувствовал себя так комфортно.

Пока блюда передавались по кругу, Чейз посмотрел на купленный букет, который Сондра поставила в центр стола, — молчаливый, но продуманный знак ее благодарности. Лиза присматривала за Робби, сидевшим рядом с ней. Фэй — за Джаротом, сидевшим рядом с ней. Сондра присматривала за обоими своими внуками, окружавшими ее.

Удивительно, но даже Робби следил за своими манерами за столом. Понятно, что все остальное время ему предоставлялась свобода, но за трапезой он должен был вести себя тихо и прилично.

Еда была вкусной и знакомой, так как, очевидно, Сондра учила свою дочь готовить.

От этого Чейз тоже чувствовал себя комфортно.

Разговор протекал легко и естественно. Чейза втянули в него с самого начала, Сайлас и Бойд говорили о спорте, а Сондра, Лиза и Фэй, имея опыт, молчали, но не казались отстраненными.

Чейз с мужчинами обсуждал игры «Эвеланш», попутно слушая, как Фэй напоминает своей маме, что в Скалистые горы почти пришла весна, и спрашивает ее, не поможет ли она снова в этом году посадить цветы для библиотеки.

Так что он получил ответ. Те цветы Фэй сажала вместе со своей мамой.

Было что-то в том, что дочь и мать работали бок о бок, чтобы сделать красивым здание, не принадлежащее им, а вместе с ним и город, что также заставляло Чейза чувствовать себя странно комфортно.

Разговор естественно изменился, и снова этот поворот сопровождался легким накалом страстей, поскольку затронул политику, и политики за столом быстро раскрыли себя, строго разделившись по половому признаку. Мужчины — стойкие консерваторы. Женщины — решительные либералы.

При этом Чейз придерживался нейтралитета, держа рот на замке, пока Бойд не вскинул руки, не посмотрел прямо на него и не взмолился:

— Брат, помоги нам. Увеличь хреновы цифры.

— Бойд, не говори «хрен»! — отрезала Лиза.

— Почему? — резко спросил Бойд.

— Мальчики! — прошипела она.

Бойд посмотрел на Джарота.

— Джарот, приятель, что значит «хрен»? — спросил он.

— Бойд! — продолжала шипеть Лиза.

— Э-э… — Джарот выглядел озадаченным, игривым и его явно не волновал пылкий словесный обмен между родителями, но он предположил: — Хрен означает, эм… хрен?

— Видишь? — рявкнул Бойд на Лизу.

Лиза посмотрела на него, а затем на Джарота.

— Ты прав, милый. Хрен означает просто хрен. Теперь, пожалуйста, не говори так в школе или, ну… нигде.

— Ради всего святого, это же просто хрен, — вступил в этот момент в разговор Сайлас.

— Папа! — теперь Лиза огрызнулась уже на отца.

— Боже мой, папа, — тоже прошептала Фэй отцу.

— Он мальчик, — пожал плечами Сайлас. — Мальчики должны иметь кое-что в арсенале.

— Ну, понеслось, — пробормотала Фэй в свою тарелку, и Чейз, взглянув на нее, увидел, что она уткнулась подбородком в