— Хорошо, — сказала она тихо.

— Теперь перед тобой стоит первостепенная задача изо всех сил стараться не быть милой. Когда ты такая милый, мне хочется тебя поцеловать, а это не понравится дьякону церкви, который все же ругается, но только не перед своей дочерью. Поскольку ты всегда такая милая, тебе будет трудно. Но я прошу тебя попытаться.

Ее розовые губки дрогнули, а затем она тихо ответила:

— Я попытаюсь.

Глядя на ее губы, Чейз пробормотал:

— И потерпишь неудачу.

— Чейз… — выдохнула она, и их глаза встретились.

— Ты ведешь себя мило, — предупредил он.

Ее голова наклонилась к плечу, а брови нахмурились.

Мило.

— Я всего лишь назвала твое имя.

— Больше ничего и не нужно.

Выпрямившись, она окинула его взглядом из-под опущенных ресниц, и ее губы приоткрылись.

Затем она дала ему еще больше милоты, а он уже и так был чертовски возбужден.

— Серьезно, — прошептала она почти благоговейно, более чем очаровательно, — ты очуменно великолепный.

Ему понравилось, что она так о нем думает.

И он надеялся, что ее мнение не изменится.

Чейз усмехнулся, притянул ее к себе и поцеловал в нос. Их могли увидеть, но она жевала жвачку. И после того как он почувствовал ее вкус, особенно с добавлением мяты, они не выходили из машины еще пятнадцать минут.

Затем он отстранился и сказал:

— Пойдем.

Фэй кивнула, начала отодвигаться, и он ей позволил.

Подождав, пока она обойдет грузовик, Чейз взял ее за руку и повел к освещенной входной двери.

Во время работы в полиции Карнэла Чейз неоднократно патрулировал этот маршрут на полицейской машине или же проезжал мимо по разным делам. Дорога, ведущая к дому Гуднайтов, не заканчивалась тупиком у холмов к западу от города, а вилась вверх через горы. Рядом с этой дорогой располагались ранчо, несколько домов, квартиры в которых сдавались местным жителям и отдыхающим, а выше в горах стояли большие особняки, принадлежавшие местным богачам или оставленные в качестве вторых домов более состоятельными нерезидентами. Он давно знал, где живут Гуднайты, в основном потому, что после того, как заметил Фэй, он сложил один и один и получил два в виде имени на их почтовом ящике, так что этот дом попал в его поле зрения.

Их дом был двухэтажным и, судя по всему, построен в 70-х годах. Скорее всего, с гостиной, столовой, кухней и другими помещениями общего пользования на нижнем этаже, еще одной гостиной и спальнями наверху или наоборот. С дороги нельзя было разглядеть верхнюю террасу, только внутренний дворик, однако Чейз предположил, что зоны семейного отдыха находились внизу.

Когда они приблизились к двери, их, на удивление, никто встречать не вышел. Вместо этого Фэй зашла в дом без стука, и пока Чейз отгораживался дверью от вечернего холода мартовского Колорадо, она крикнула:

— Мы пришли!

Вот тогда-то все и началось. То, к чему, по мнению Чейза, он был готов.

Но оказалось, что нет.

Ему предстоял вечер в нормальном, обычном семейном доме с нормальной, обычной семьей, чокнутой, шумной, упрямой, но веселой, где все были очень близки и любя поддразнивали друг друга.

Они все еще стояли на площадке, выложенной каменной плиткой, несколько ступеней вели в открытую гостиную слева от них, а несколько — в кухню напротив. На крик Фэй вверх по ступенькам бросились двое мальчиков, ее племянники, Джарот и Робби. У старшего были темно-каштановые волосы с оттенком рыжины. У младшего — волосы как у Фэй.

Чейз подумал, что они мчатся поприветствовать свою тетю Фэй, но тут же понял свою ошибку, когда оба мальчика резко остановились перед ним, запрокинули головы и в унисон сказали… громко.

— Покажи нам свой значок! — прокричал Джарот.

— Пистолет! — завопил Робби.

Судя по всему, мальчики знали, что он полицейский.

— Эм… может, детектив Китон покажет вам свой значок после того, как вы поздороваетесь со своей тетей Фэй, я познакомлю вас с детективом Китоном, и он сядет, выпьет и расслабится? — предположила Фэй нравоучительным тоном, в котором смешались легкое раздражение и «разве мои племянники не восхитительно непослушны?»

— Ладно. — Джарот попятился, подошел к Фэй и с явным нежеланием девятилетнего ребенка позволил ей быстрое объятие и еще более быстрый «чмок» в щечку.

— Пистолет! — повторил вопль Робби, полностью проигнорировав свою тетю.

— Робби! Следи за манерами! — упрекнул женский голос, и Чейз перевел взгляд на лестницу.

Чейз видел Фэй в городе с ее сестрой, Сондрой и Сайласом, и сейчас к ним приближалась ее сестра, Лиза.

Бог счел нужным одарить Фэй необычайными голубыми глазами ее отца и необычными каштановыми волосами ее матери. Лизу Ньюман он счел нужным одарить темно-карими глазами ее матери и темно-каштановыми волосами ее отца. Обе были красивы, но комбинация Фэй сшибала с ног, а комбинация Лизы просто была привлекательной.

Она была привлекательна, но носила короткую стрижку. Ей такой образ шел, но Чейз не часто находил его привлекательным. У нее было двое детей, но ее задница и грудь были менее пышными, чем у ее сестры. Фигуру обе женщины явно унаследовали от матери. Тот же рост, такая же тонкая талия, фигура, похожая на песочные часы. Это означало, что Лиза заботилась о своем теле, и, вероятно, сидела на диете. Она не выглядела изможденной или в плохом настроении, потому что ей требовался сэндвич, поскольку между завтраком и ужином она съела лишь протеиновый батончик. Но Чейзу такой образ тоже не казался привлекательным.

Наконец, на Фэй была короткая джинсовая юбочка, сквозь шлевки которой был продет яркий шарф, завязанный сбоку бантом. Сверху под парусиновой курткой на ней был темно-зеленый легкий свитер. Свитер облегал фигуру, а по декольте шла интересная драпировка, благодаря чему смотрелся на Фэй идеально. Он открывал сколько нужно, подчеркивал изгибы, не выделяя ничего лишнего, и в то же время, привлекая внимание.

На ней были ковбойские сапоги, которые Чейз никогда раньше не видел. Они были милы сами по себе, но еще милее смотрелись на Фэй. Замша желтовато-коричневого цвета с яркой вышивкой. Желто-оранжевые швы, вышитые зеленые лозы и, наконец, яркие розовые цветы служили незатейливыми деталями.

В своем наряде Фэй выглядела той, кем и была. Девушкой из горного Колорадо, которая работала в библиотеке, и в чьих жилах текла кровь коренных народов, живших на здешних землях тысячи лет.

Ее сестра была в широких черных брюках, плотно облегавших узкие бедра, замысловатой блузке, купленной то ли в Денвере, то ли в Нью-Йорке, и в блестящих черных туфлях на